— Это мой цеппелин! — взревел выведенный из себя Фрипп. — И я здесь решаю, кто где вправе находиться! Медина!!! Выкиньте этого наглеца за дверь!

Медина пошёл красными пятнами, которые были заметны даже на его смуглой коже. Винтерсблад перевёл прямой выжидающий взгляд на второго пилота и сложил на груди руки.

— Простите, сэр, — робко возразил Фриппу лейтенант, — я не имею права, сэр…

— Что?! — теперь капитан орал уже на второго пилота. — Я отдал тебе приказ! Кто мешает тебе его немедленно исполнить?!

— Устав, сэр…

— Сукин ты сын! — выплюнул Фрипп в лобовое стекло, в котором виднелось отражение его перекошенного гневом лица. — Штурман! Выполняй приказ!

Штурман — тоже молодой, назначенный на борт незадолго до Винтерсблада, вскочил на ноги, всем своим видом изображая готовность, но, налетев на металлический взгляд командира пехоты, остановился.

— Простите, сэр, — обратился он к офицеру, — по приказу капитана прошу вас покинуть гондолу управления! — сипло проблеял он.

Винтерсблад не обратил на это никакого внимания, продолжая сверлить глазами отражение капитанской физиономии в стекле.

— Попробуйте вышвырнуть меня отсюда, господин капитан, — процедил он, — сэр.

Фрипп, побагровев от ярости, развернулся к нему, бросив штурвал, за который немедленно встал Медина.

— Я тебе сейчас попробую, сучий ты выродок, — он решительным шагом двинулся на подполковника, схватил его за воротник и с такой силой толкнул в двери, что Винтерсблад пролетел спиной вперёд площадку перед входом в гондолу и врезался в лестницу, ведущую в главный коридор. Дверь захлопнулась.

— Что ж, я всё равно спровоцирую тебя, скотина! — тихо произнёс Блад в закрытую дверь.

***

Подойдя к месту сражения, Фрипп спустил планеры. Видимо, рассчитывал, что они смогут как-то отвлечь противника. Не тут-то было! Для имперских цеппелинов они были не страшнее, чем комар для слона, и дирижабли даже не стали на них отвлекаться, предоставив их бресийским планерам, а сами начали обходить «Ржавый призрак», чтобы открыть по нему огонь безопасно для своих.

Наблюдавший за всем этим в иллюминатор Блад обернулся на собранных в главном отсеке пехотинцев.

— Или капитан сейчас пойдёт на абордаж, или имперцы расстреляют нас к хренам собачьим! — сказал он. — У полковника осталось не больше трёх минут: потом манёвры будут бесполезны и бессмысленны. А ещё через десять — мы рухнем. На своих же, что внизу. Отличная поддержка с воздуха! Кто из вас готов пойти со мной к капитану и настаивать на абордаже?

Пехотинцы молчали, хмуро глядя на командира.