Граб задумался и показал пальцем:

— Женщину в красном платье.

— Беременную?

— Да. Граб заберет две жизни в обмен на одну.

Паршивец с преувеличенным неодобрением покачал головой, но Граб решил, что шутка удалась.

— Помнишь первый раз, когда мы встретились в лагере? — спросил Паршивец.

— Ага. Граб поколотил Паршивца.

— Думал ли ты, что мы будем вот так сидеть на стене в Моргенхольме и обсуждать, на кого лучше сигануть с высоты?

Граб взглянул на него.

— Конечно, нет, дурень. Если бы Граб умел предвидеть будущее, он не оказался бы в лагере.

— А как ты туда угодил?

— Попался на карманной краже. Граб объяснил кроданцам, какой он могучий и сколько врагов одолел, и его не повесили. А сослали на рудники.

Арен криво усмехнулся и откинул со лба спутанные темные пряди.

— Не хочешь поведать мне, что значит кожекрад? — спросил он.

Граб шмыгнул носом и утерся рукавом. Обычно он не горел желанием рассказывать о своем позоре, но Паршивец был не из тех, кто воспользуется его откровенностью в своих целях, а Граб чувствовал себя подавленным и одиноким.

Может, и правда рассказать Паршивцу обо всем? Кажется, между друзьями так принято.

— Паршивец слыхал о Рассеянии?

— Слыхал. Но знаю не особо много.

— Обряд посвящения у скарлов. Первенца каждой семьи посылают в большой мир, совершить великие подвиги и вернуться со славой и богатством. Остальные сидят дома и ведут хозяйство. Первенцев считают счастливцами! Они становятся героями.

Он пошарил по карманам, достал серебряную фляжку с изящным растительным орнаментом и протянул Арену. Потом извлек из трутницы две тонкие сигары, прикурил обе и одну протянул Паршивцу, тот принял ее без особого воодушевления, разглядывая обслюнявленный конец, побывавший во рту у скарла.