Хови попытался сконцентрироваться на ней, но это было непросто. Перед ним продолжали ходить какие-то люди, похожие на того курильщика, который давно вышел и все никак не возвращался. Мужчины в коже, женщины в татуировках, с пирсингом на лицах – они мало походили на студентов, обычно ходивших по кампусу. Да и сама игра была грубее, чем всегда. И фолов раздавали гораздо меньше, чем было положено по правилам. Удары рукой, подножки, удары коленями и локтями были сегодня в порядке вещей, и толпа, казалось, была от этого в восторге. Она восторженно вопила, когда форвард противников потерял передний зуб в фонтане кровавой слюны, и с тем же энтузиазмом орала, когда центровому Бреи сломали нос.

Боковая дверь была все еще открыта, но ветер, казалось, стих, и воздух в зале был горячим и чрезвычайно влажным. Хови хотелось, чтобы рядом оказался Джим. Он чувствовал себя одиноким и испуганным и постоянно поглядывал налево – там толпа придурков продолжала расти, теперь их было уже десять. А за ними пара продолжала заниматься своим делом, теперь уже на глазах зрителей.

Ему не надо было приходить. Он же знает, что сейчас в кампусе опасно ходить куда-либо, кроме занятий – Джим вбил это ему в голову, – но там, в редакции, рядом со Стюартом и Эдди, это на мгновение показалось ему нормальным и естественным – безопасное времяпрепровождение, которое так же далеко от ужасов последних недель, как и любое другое.

И намного безопаснее посещения общаги и общения с Дэйвом.

Но сейчас Хови понял, что сделал ошибку, большую ошибку, и когда закончится первая половина игры, он разыщет Стюарта и Эдди, скажет им, что уходит, и постарается как можно быстрее свалить куда подальше.

Толпа вновь заревела от восторга, когда колено одного из защитников Бреи врезалось в промежность центрового противника.

Через сорок пять минут, когда сирена возвестила об окончании первой половины игры, а последний брошенный мяч еще не долетел до корзины, Хови начал движение. Некоторые люди вставали, расхаживали по залу, но их было не так много, и он медленно двигался вдоль трибун, оглядывая верхние ряды в поисках Стюарта и Эдди. Хови увидел их свободные места, но рядом стояла группа женщин, смотревших на противоположную трибуну, а редакторов и след простыл.

Хови замер на месте и стал ряд за рядом осматривать трибуны.

Никого.

Они исчезли.

Кто-то на верхних рядах надул большой воздушный шар и бросил его вниз. Громадная сфера летела над рядами, пока не отскочила от головы сидевшего ниже зрителя. Кто-то ее поймал и запустил ею в какого-то лысого мужика. Толпа возрадовалась.