Вин поднял голову, тревожно всматриваясь в мое лицо, но вряд ли смог считать что-либо, кроме огорчения. Злости во мне не было. Мы молча подъехали к дому. Ирвин вышел из машины и зажмурился, словно ожидая взрыва.

— Леди…

— Иди в комнату, щенок. Я вернусь к ребятам и побуду еще с ними. А у тебя будет время подумать.

Вампир покорно выполнил мое указание. Я бросила ему на стол пару упаковок с кровью и заперла дверь, поставив магический барьер.

Вернувшись в компанию, я поняла, что расслабиться мне не удастся. На меня смотрели с жалостью — девки, с тревогой — ребята, и с легким раздражением — Мрак. Я отыграла свою роль до конца, смеясь и шутя, танцуя, флиртуя и развлекаясь, ничем не выдавая своего настроения. В конце концов, остальные тоже расслабились. С чувством выполненного долга я сослалась на необходимость проверить ученика и уехала. Но, преодолев едва ли треть пути, осознала, что взвинчена куда больше, чем хотелось бы. Взрыв адреналина требовалось погасить до беседы со щенком. Я круто развернулась на ближайшем перекрестке и направилась в первый пришедший в голову ночной клуб приличного уровня. Легкая, пьянящая атмосфера, общение, отличное от привычного мне должны были послужить прекрасным отвлекающим фактором. Дома я в ту ночь не ночевала.

К логову я подъехала около девяти утра. Открыла дверь и замерла, прислушиваясь. Внутри царила тишина. Привычные звуки, едва слышные уху: урчание холодильника на кухне, тиканье часов в гостиной, навевали обманчивое ощущение покоя. Постояв несколько секунд, я разулась и прошла наверх, сменить платье на джинсы и переплести, как следует, растрепавшиеся за ночь волосы. Но время, которое можно затратить на одевание, не бесконечно. Я со вздохом подумала, что дальше тянуть уже не следует, и отправилась в комнату вампира.

Воспользовавшись скрытой в стене панелью, я подняла барьер и тихонько нажала на ручку, открывая дверь в комнату. Все помещение было залито солнцем. Через открытое окно врывался ветерок, ласково теребя шторы и насыщая воздух запахами лета: цветущих деревьев, зеленых листьев. Ирвин сидел на полу у окна, прислонившись спиной к шкафу и обвив колени руками. Когда он взглянул на меня, я поразилась, насколько он бледен. У меня сложилось ощущение, что он всю ночь просидел на этом месте, размышляя о случившемся. Оба пакета с кровью, нетронутые, лежали на столе. Я вошла и остановилась напротив него, скрестив руки на груди. Жест не был понятен даже мне: то ли желание закрыться, то ли отчаянная попытка взять себя в руки и не слишком сердиться, то ли инстинктивный порыв тела отгородится от утренней прохлады, сквозящей из окна. Проводив меня взглядом, ученик опустил голову. Тишина угнетала, резко контрастируя с щебетом птиц за окном и шорохом колышущихся занавесок.