– Пять лет я ждал, – наступал Рейнар, – чтобы теперь вы пялились? Пошли на хуй отсюда!

И они, кажется, поверили. Двери закрылись, а гвардейцы остались в коридоре, гремя оружием и доспехами у самой двери. Рейнар одним прыжком оказался снова на кровати и навис над Моррой на четвереньках.

– Зачем? – прошептала она.

– Они смотрят в замочную скважину.

Морра кивнула, развела ноги, позволяя ему улечься между ними, и снова застонала. Он вторил ей громким рыком, а потом накинул себе на спину пыльное покрывало и принялся раскачиваться корпусом взад-вперед. «Интересно, – думала Морра, – что он чувствует?» Лицо Рейнара, мгновение назад похожее на звериную морду, стало снова непроницаемым и серым. Их тела не соприкасались. Он отыгрывал свою безумную роль отрешенно. Но сама Морра вдруг с удивлением обнаружила, что, когда его шея оказывается близко, она пытается уловить запах, тот же, что и пять лет назад: неяркий, терпкий, чуть похожий на ее собственный…

– Что тебе нужно? – спросила она наконец.

– Откуда у него Последующие? Есть еще кьенгары?

– Нет. Он скормил им прах Борбаса и Дьорды.

Рейнар сморщился, словно его ударили. Морра и сама едва не закричала во всю глотку, когда Гримвальд ей это рассказал.

– А что с Шаркой? У нее остался Дар?

– Она отдала Дар своего ребенка Редриху.

– Значит, это ребенок Свортека и у него был Дар?

– Наверное. Я не знаю, чей это ребенок.

– Ты уверена, что это так работает? У нее могло что-то остаться?

– Я не знаю. Редрих оставил Шарку при себе. Он тоже думает, что Дар делится, а не передается, но я уже ничего не знаю.

Герцог помолчал, собираясь с мыслями.

– Послушай, – он уткнулся лбом в подушку, шепча Морре в шею. От его горячего дыхания по коже разбежались мурашки. – Король не собирается отсылать их. Мне больше некого просить. Спаси моих детей!

– Но он обещал…

– Тебе он тоже обещал, что отпустит Шарку. Прошу тебя. Умоляю! Ты единственная, кого я могу попросить.

Он запнулся. Морра осторожно положила руку на его затылок. Рейнар, забывший двигаться, снова принялся раскачиваться, но позволил руке остаться на месте.