Макс смотрел на Каэра с каким-то благоговейным ужасом. В такие минуты в людях просыпаются древние инстинкты, заставлявшие далеких предков центрально-американских индейцев делать скульптуры “богов”, удивительно похожих на анэнцефалов.

Кретов не мог оторвать глаз от плоской головы, маленького безгубого рта, отекшего лица и носа, уступом переходящего в лоб. Маленькое, судя по всему, тельце было скрыто под просторным салатного цвета балахоном, свисавшем по обе стороны стола.

Макс содрогнулся, когда черные влажные глаза остановились на нем.

— Мы не знаем, может ли он читать мысли, он не признается, понятное дело, — снова хихикнул очкарик, забираясь с ногами в кресло, стоявшее у большого занавешенного окна, — но внутрь сознания Каэр пробирается без проблем.

— Боюсь, наш гость не совсем понимает, в чем разница, — голос Каэра звучал не более странно, чем должен был. Он походил на хаотичный набор немузыкальных звуков.

Каэр мигнул. Его веки были абсолютно прозрачны.

“Интересно, как он спит?”

— У меня есть другие, — любезно пояснил клон, демонстрируя вторую пару век, уходящих к носу. — Не пугайтесь. Это не телепатия, а обычный анализ стандартной человеческой реакции на мои первые веки.

Макс оправился от потрясения настолько, что смог задать вопрос вслух:

— В чем же разница между телепатией и вашими способностями?

— Все что я могу, это подключиться к сознанию человека. Те процессы, которые происходят в головном мозгу подопытного передаются непосредственно в мой мозг. Проще говоря, это нечто вроде временного переселения души человека в мое тело.

— Неточное сравнение, — подал голос очкарик. — Это не переселение, а слияние. Слияние двух разумов, когда и сознание, и подсознание подопытного объединяются в едином потоке.

— И это объединение происходит в вашем мозгу, — сказал Макс.

— Вы быстро схватываете, — кивнул Каэр. — У меня нет такой вещи как подсознание. Я помню все, что происходило со мной начиная с того момента, как мой мозг начал функционировать. Все до мельчайших подробностей.

В его голосе прозвучал намек на тщеславие. Это обстоятельство как бы скрасило его нечеловеческий облик в глазах Макса.

— Итак, когда сознание и подсознание пациента объединяются и сливаются с моим, я становлюсь Илоной Ленс, — продолжал клон. — Илоной Ленс, которая помнит всю свою жизнь так же, как и я. Она сможет ответить на вопрос, пользуясь моими голосовыми связками.

Произнося эти слова, Каэр взглянул на майора, который удовлетворенно улыбнулся.

— Или вернее, — снова встрял “ученый”, — она не сможет не ответить, поскольку эффект слияния сознания и подсознания сродни эффекту идеального гипнотического воздействия, когда исчезают все психологические барьеры, которые с таким трудом преодолевают гипнотизеры, пробиваясь к глубинам памяти.