– И все же ты ничего не предприняла, – подал голос ее сын. – Ничего! Даже когда…

– Да, я ничего не предприняла! Что может сделать один-единственный человек, чтобы остановить этот порочный круг? – Верховная скрывательница сделала сдавленный вдох и отвела глаза. – Когда здесь оказалась твоя книга… я поняла. Поняла, что не могу больше продолжать это дело. Я пыталась тебя спасти, ты ведь знаешь. Пыталась тебя защитить.

– Защитить его? Вы вообще имеете хоть малейшее представление, что с ним сделали? – Санти преодолел расстояние между ним в три широких шага, и Джесс понятия не имел, что бы тот сделал – ударил бы ее, а может, столкнул вниз, – если бы у него был шанс, однако Вульф опередил его и встал между ним и матерью. Санти замер и уставился Вульфу прямо в глаза. Что бы он ни увидел в глазах Вульфа, это заставило его отвернуться.

– Я не виню вас за вашу злость. Никого из вас не виню. За этот ужас. Это самый жуткий грех из всех тех зол, что совершила Библиотека. Я делала все, что в моих силах, чтобы свести его к минимуму.

– Ты имеешь в виду, минимум того, что могла бы, – огрызнулся Вульф в ответ. – Все означало бы, что ты отказалась бы выполнять все указы, отданные тебе. Прекратила бы все это!

– Я не могла все прекратить. Риск того, что каждого, кто мне дорог, наказали бы из-за меня, был слишком велик. Однако ты можешь все изменить, сынок. Все вы можете все изменить.

Джесс больше не мог держать язык за зубами, гнев буквально вскипал у него в груди, и он произнес:

– Вы самая могущественная женщина во всем мире, по любым меркам. Мы же всего-навсего кучка изгоев. Преступников. Предателей. Скорее всего, нас всех убьют сегодня же. С чего вы решили, что мы можем что-то вообще изменить?

– Потому что вы уже начали это делать. – Верховная скрывательница всегда казалась Джессу поразительно молодой, хотя очевидно было, что ей достаточно много лет, раз у нее есть сын возраста Вульфа. Однако прямо сейчас она выглядела точно на свой возраст, если вообще не старше. – Я потратила всю свою жизнь, твердо веря, что рано или поздно смогу все изменить. Я бы не смогла продолжать работать, если бы не верила, что смогу. Я собрала в своих руках всю власть, какую только могла, и заставила архивариуса забрать кое-какие труды из этого зала и направить их в обычные архивы для всеобщего доступа, книжку за книжкой. Однако мне пришлось ради этого пожертвовать… – она посмотрела на Вульфа, – …слишком многим. Я убеждала себя, что рано или поздно все изменится, что у меня получится все изменить. Однако в глубине души я знаю правду. Библиотеку уже не изменить изнутри. Все мы слишком… слишком трусливы. Или же слишком циничны.