У центральных ворот бункера, разбитых попаданием «Низвергающего», теперь лежали тяжелые бетонные барьеры, которые приходилось объезжать, снижая скорость; по обеим сторонам тоннеля соорудили многочисленные ДОТы, ощетинившиеся стволами пулеметов и пушек. Трижды бронетранспортёр останавливали и устраивали проверки. Мршаа относился к этому терпеливо — в конце концов, он сам участвовал в разработке новых порядков. В итоге, когда машина наконец-то оказалась внутри обширного ангара подземного комплекса, Раэлена уже поджидал доктор Хаат’ин, заранее узнавший о приезде командующего гвардией. Познакомившись в подземной пещере во время бегства от мелькран и не встречаясь после начала Революции, они плохо знали друг друга — но Мршаа с первого взгляда понял, что врач чем-то встревожен.

— Мне надо поговорить с вами! — перекрикивая урчание мотора выкрикнул Хаат’ин, как только бывший легионер вылез из машины. Попросив подождать пару минут, Раэлен распорядился относительно новых пленников — Макарова и девчонки, — и вернулся к доктору.

— Я вас слушаю.

— Я хочу поговорить о Воалене Еланааре… Меня беспокоит его состояние.

Мршаа насторожился. В последнее время он не видел старика, полностью посвятив себя организации обороны столицы. Знал лишь, что Еланаар на последнем поезде отослал половину Революционного Совета на юг, на случай, если Шат Наар окажется захвачен. Сам же засел в недрах бункера, надеясь своим присутствием в городе поднять боевой дух защитников

— Что случилось? Он ранен?

— Нет, физически всё нормально. Но вот его рассудок… Боюсь, что тут всё сложнее.

— Что вы хотите сказать, доктор?

— В последние пару месяцев я уже не раз сталкивался с такими симптомами. Начинается всё с раздражительности, перепадов настроения. Человеку становится всё труднее контролировать свои эмоции. Ни отдых, ни привычные при нервных расстройствах лекарства не помогают. Начинаются истерики, поведение всё больше отличается от привычного. Раздражение выливается в резкие вспышки гнева… В итоге, у человека просто едет крыша. А наш общий знакомый к тому же усугубляет, если понимаете, о чём речь, — Хаат’ин сделал движение, хорошо известное в Ооласе и обозначавшее употребление алкоголя. — У членов Директората были ну очень хорошие запасы. Редчайшие экземпляры! Я сам не удержался от дегустации — что же говорить о людях, теплее относящихся к разного рода напиткам.

— Ни за что не поверю, что Воален ушел в запой в такой момент, добившись того, к чему шел всю жизнь. Революция это его детище, он относился слишком серьёзно к ней, чтобы позволять себе такое.