– Я… Он… Он сам оставил меня, – заговорила Хекла, заикаясь. – Не оставил мне выбора. Он вёл себя так, словно хотел, чтобы на обоих убили. И теперь он мёртв, а я – нет.

Сова повторила вопрос:

– Вы сожалеете?

– Да, конечно, – ответила Хекла.

– Благодарю вас.

Сова исчезла, а на её месте появился орк.

– Я Рольф, – сказал он. – У меня вопрос к Карлу. Каким способом вам больше всего нравится убивать?

– Довольно сволочной вопрос, – отозвался я. – Убивать мне не нравится.

– Даже? Но убиваете вы хорошо.

– Хорошо, ведь правда? – встряла Пончик.

– Думаю, мне нравится, когда дело делается просто и чисто, – сказал я. – Быстрый удар кулаком – и шея сломана.

Рольф помахал в воздухе своим кулаком.

– Это отлично! Спасибо.

Далее последовал вопрос об арбалете Хеклы. Затем очередь дошла до рыбовидного создания, похожего на Куа-тин человеческого роста. Кажется, Одетта называла эту расу глинерами. Рыбка смотрела на Пончика в упор.

– Принцесса, а кто такой Фердинанд?

Несколько зрителей в аудитории зааплодировали.

Пончик напряглась, но тут же расслабилась.

– Ох, милая, как же мне нравится ваш наряд! Очень красивый. Но вы правильно сделали, что спросили. Эта тайна сохранялась очень, очень долго, и теперь настало время, чтобы вся Вселенная узнала правду. – Она театрально вздохнула. – Фердинанд – это любовь всей моей жизни. Но судьба нашего романа была трагической. Он часто навещал меня по ночам. Мы смотрели друг на друга с большого расстояния и оба знали, что между нами любовь, которой не должно быть. Мы были несчастными влюблёнными, и власти преследовали его. В королевских кругах его поносили, припечатывали кличкой «Могги», что значит «кот без рода и племени». Поэтому я и выпрыгнула из окна в ту памятную ночь. Я почувствовала, что он там, что он зовёт меня.

– Погоди-ка, – вмешался я. – Это тот жуткого вида рыжий кот, который приходил под окно, когда ты лежала в лихорадке?

– Да, Карл, я говорю о нём, – сказала Пончик. – И думаю, тебе пора узнать о моём тайном романе. Принцесса и разбойник. Это не должно было случиться. Но наша любовь была чиста.