– Я голосую за нее, – произнесла Жнец Йамагучи, все еще сияющая от удовольствия, полученного во время утреннего заседания, когда ее похвалили за жнеческое искусство. – Как Высокое Лезвие она будет гораздо лучше Ксенократа.

– Я об этом слышал, – вмешался в разговор сам Ксенократ, внезапно появившийся среди беседующих, подобно золотому дирижаблю. Жнец Йамагучи застыла в ужасе, но Ксенократ был весел и доволен.

– Не волнуйтесь! – со смехом сказал он. – Теперь вам придется стараться произвести впечатление отнюдь не на меня.

Ксенократ буквально светился радостью от того, что смог сообщить жнецам о своем новом назначении.

– Как же нам теперь звать вас, ваше превосходительство? – спросил Моррисон, с чуть излишней почтительностью.

– Как Верховного Жнеца, вы обязаны звать меня вашим сверхпревосходительством, – ответил Ксенократ, не скрывая своего удовольствия, словно ребенок, который пришел домой в конце семестра и продемонстрировал табель с отличными отметками. Наверное, сплетники все-таки были правы, и Ксенократ действительно превратился в дитя.

– Вы уже поговорили с Константином? – спросила Анастасия, и это немного остудило воодушевление Ксенократа.

– Я несколько отдалил от себя Константина, если вам интересно, – сказал он Анастасии словно бы лично, но так, чтобы слышали все. – Я уверен, он хочет обсудить с вами последнюю информацию о вашем старом друге Роуэне Дэмише. Мне же это неинтересно – это забота уже нового Высокого Лезвия.

Упоминание имени Роуэна прозвучало как удар, но Анастасия и виду не подала.

– Вам следует поговорить с Константином, – сказала она. – Это крайне важно.

И, чтобы разговор действительно произошел, она кивнула Константину, который тотчас же подошел к ним.

– Ваше превосходительство, – спросил Константин, – мне нужно знать, кто сообщил вам о вашем назначении.

Ксенократ был явно оскорблен.

– Никто, естественно. Назначение Верховного Жнеца – секретная информация.

– Да, но, быть может, кто-нибудь узнал или услышал об этом случайно?

Ксенократ помедлил с ответом, и все поняли, что он чего-то недоговаривает.

– Да нет, никто.

Константин молчал, ожидая, что Ксенократ все-таки вспомнит.

– Новость пришла во время званого обеда, – сказал наконец Ксенократ.

Высокое Лезвие был знаменит своими зваными обедами. Всегда в узком кругу – только он да еще два-три жнеца. Преломить хлеб с Высоким Лезвием считалось честью, а Ксенократ, как искусный дипломат, всегда приглашал жнецов, которые ненавидели друг друга, таким образом стараясь либо наладить дружеские отношения, либо сформировать альянсы. Иногда у него получалось, иногда – нет.