Фок взял, повертел и протянул обратно.

– Я не знаю, как этим пользоваться.

– Сейчас…

Активировав сеть, я накинула ее на Сергея, дождалась, когда антиграв приподнимет тело над полом, и показала, за что тянуть. Фок встал, отряхнулся и, взявшись за сеть, на пробу протащил чуть вперед.

– Спасибо.

Я молча кивнула. Фок поднял на меня взгляд – ни слез, ни сожаления… пустота. Бездна.

– Прощайте, Саша.

– Прощай.

Гипадера, поджидавшая снаружи, кинулась к нему, едва открылась дверь. Игриво курлыкнула, мазнула боком по прошедшему мимо нее парню и, насторожившись, принюхалась к тонкой дорожке крови, тянущейся за ними. Чихнула, оглянулась на меня, но Фок уходил все дальше, и она поспешила за ним, на ходу тычась в свисающую из сети руку и не понимая, что та больше никогда не отзовется привычной лаской.

Дверь автоматически закрылась, и я осталась в рубке осиротевшего корабля один на один с последней Сергеевой тенью.

***

Фок шел к ангару дорогой, знакомой до автоматизма, и ни о чем не думал. Он даже не вздрогнул, когда на лестнице почти нос к носу столкнулся с Огоньком, и прошел бы мимо, если бы не Айвори.

Гипадера припала к полу с утробным клекотом. Флибериец слепяще вспыхнул, заставив Фока инстинктивно отшатнуться, прикрывая глаза, но сразу же остыл и виновато пробубнил:

– Извини, я рефлекторно. Обжегся?

– Да мне уже без разницы, – устало откликнулся знакомый голос и глухо рыкнул: – Нельзя!

Фок проморгался от вспышки. Огонек вис на плече Фриама, Фриам – на плече Огонька, и кто из них кого поддерживает было вообще не понятно. Вид у обоих был кошмарный, впрочем, у флиберийца, благодаря врожденному загару, чуть-чуть поздоровее. Слева от них замер Лас, при виде гипадеры выгнувший дугой спину, как кошка.

Фок положил руку на холку Айвори. Удержать ее от атаки ему сейчас вряд ли хватило бы сил, но привычный жест она поняла и так. Гипадера неохотно села, показывая, что, так и быть, послушается – но только потому, что ее вежливо попросили!

– Что с вами? – тихо спросил Фок.