Он посмотрел на Хьюго, старающегося спрятать улыбку.

– Ты упадешь и…

– Убьюсь? Мне кажется, не стоит беспокоиться об этом. Садись. Ну давай же, скорее, скорее. – Он похлопал по сиденью перед собой.

Уоллесу было неудобнее, чем он того ожидал. Скутер был маленьким, а Хьюго и Уоллес нет. Судорожно сглатывая, Уоллес упорно старался не смотреть на зад Хьюго, устраивавшегося на сиденье. Скутер крякнул. Хьюго поднял подножку. Они оказались близко друг от друга, так близко, что ноги Уоллеса проникли в Хьюго. Трос между ними туго натянулся. Ситуация была странно интимной, и Уоллес попытался представить, каково это – обхватить руками талию Хьюго и держаться за нее изо всех сил.

Но вместо этого он подался назад и ухватился за металлические ручки по бокам и пристроил ноги на подставку.

Хьюго повернулся к нему:

– Далеко мы не поедем.

– Это понятно.

– Скажи, когда тебе начнет становиться плохо.

– Скажу.

– Без глупостей, Уоллес.

– Обещаю, – проговорил он и был при этом серьезен, как никогда в жизни. Шепот, какой он прежде слышал в доме, стал громче, и он не мог больше не обращать на него внимания. Он не мог разобрать, к чему его призывают, но ясно было, что это делает не дверь. Шепот гнал его прочь от чайной лавки.

Хьюго включил зажигание. Двигатель скутера взвыл, сиденье под Уоллесом приятно затряслось. Его смех перешел в крик, когда они медленно покатили вперед, набирая скорость и вздымая пыль.

Стоило им выехать на дорогу, как Уоллес почувствовал напряжение во всем своем теле. Он стиснул зубы, стараясь превозмочь его. Он не знал прежде, на что это похоже. А теперь вот узнал. Он посмотрел на свои руки, чтобы выяснить, не начала ли шелушиться кожа. Еще нет, но скоро.

Уоллес думал, Хьюго свернет к городу, проедет по главной улице и вернется к лавке.

Но тот поступил по-другому.

Поехал в противоположном направлении, оставив и лавку, и город позади. Лес по обе стороны дороги стал гуще, деревья раскачивались на холодном ветру, ветки стучали друг о друга словно кости. Солнце впереди опустилось ниже, небо стало розовым, и оранжевым, и тех оттенков синего, о существовании которых Уоллес не подозревал, оно было глубоким и темным, как самые глубины океана.

Никто за ними не ехал; их не обгоняли машины. Создавалось впечатление, будто в целом мире есть всего два человека на пустынном отрезке дороги, ведущей в никуда и во всех направлениях одновременно.

– Быстрее, – сказал он Хьюго на ухо. – Пожалуйста, давай быстрее.