– Стакан! – говорил он позже, уже вечером, когда они с Мартином возвращались с прогулки. – Представляешь, это был стакан!

Мартин целых десять секунд выглядел совершенно ошеломленным: та картина, про которую они говорили, изображала что угодно, только не пресловутый стакан.

– Граненый, – продолжал Сильвенио, улыбаясь. – Обыкновенный граненый стакан. Сэр Да'Огакх даже не вкладывал в это особого смысла! Просто стакан, понимаешь? Он сначала так его и нарисовал. А потом подумал, что выходит не презентабельно, и начал выливать на холст все попадающиеся под руку краски. Вдохновение, представляешь, накрыло его до такой степени, что он начал вычерчивать контуры этого самого стакана медом. Который, конечно, стек и перемешался с красками и водой… И вот что в итоге вышло! А что думали по этому поводу все эти образованные сэры и леди!

– Да, я помню, одна дама в меховом манто еще громко убеждала своего кавалера, что там изображена… как она сказала, Сильвенио?

– «Пчела, подвергшаяся радиоактивной мутации и символизирующая борьбу за экологию», конец цитаты.

Мартин засмеялся, и Сильвенио, заражаясь его весельем, засмеялся тоже.

И вдруг, в этот самый момент, смеясь со своим лучшим другом на тихой улице красивейшего из виденных им городов – Сильвенио понял, что его отпускает. Грусть, владевшая им с утра, образ Аргзы, смятение от встречи с Юнбой Шимеи, тревога за будущее, горечь прошлого – все уходило прочь, испарялось куда-то к мерцающим в темном небе звездам. Он был свободен, счастлив и не одинок. Этот смех, первый искренний смех за столько времени, смех, разделенный на двоих, словно послужил неким условным сигналом, заставившим мрачное настроение окончательно улетучиться. Он вдруг подумал: все будет хорошо. Все будет правильно. Его ждала впереди целая жизнь, конечно, со своими трудностями и напастями, зато никто больше не будет ему приказывать. Отныне он принадлежал лишь самому себе.

– Сильвенио, – произнес Мартин тихо, отсмеявшись. – Могу я тебя поцеловать?

И он не стал возражать: лишь кивнул и сам шагнул к миротворцу. Переулок, в который они забрели, все равно был пустынен: они уже почти дошли до посольства. А Сильвенио так хотелось поделиться хоть с кем-нибудь распиравшим его изнутри счастьем, что ждать до возвращения в свою комнату он уже не мог. Пусть это случится прямо сейчас и прямо здесь, решил он. Мартин подошел совсем близко, взял его за руку. Чего же ты ждешь, хотелось сказать Сильвенио. Счастье в нем требовало немедленного выхода, а Мартин почему-то все медлил и медлил, и Сильвенио не решался потянуться к нему сам, потому что это было бы…