– Марина Брич настолько сильно сомневается? – прищурился орангутан.

– Да, – поколебавшись, ответил ангел. – К сожалению, да.

– Не хочет становиться Спящей?

– Испытывает сентиментальные чувства к нынешней версии Вселенной.

– Не боишься, что мы её убьём?

– Я боюсь одного, что госпожа не исполнит предначертанное, – произнёс Крода. – А по какой причине это произойдёт, мне абсолютно безразлично. – Выдержал короткую паузу, повернулся к дверям и через плечо бросил: – По коридору налево, на первом повороте налево, по лестнице поднимешься на первый этаж, направо вторая дверь – это кабинет. На столе лежит книга, которую твой первый князь наверняка захочет прочесть, – «Тёмные церемонии». И самое главное – у тебя мало времени, зверушка.

– Ты хочешь, чтобы я призвал заурда, – протянул орангутан. – То есть подстава не для меня, а для него…

– Думай, что хочешь, но я всё сказал: если госпожа свершит предначертанное – твой заурд рассыплется в пыль. Как и вся Вселенная.

///

Капур не планировал возвращаться с Кувалдой в коттедж, но пришлось: позвонил Иголка, доложил великому фюреру, что они с Контейнером преследуют удравшего Штыпселя, и одноглазый упросил шаса подбросить его до дома. Капур для виду покапризничал, но в итоге согласился и даже денег на бензин не попросил, чем приятно удивил дикаря. Единственное, велел Кувалде открыть окно и предупредил, что, если запах Красной Шапки впитается настолько, что потребуется магическая чистка салона, платить за неё будет великий фюрер. Одноглазый протестовать не стал.

После этого шас откланялся, не забыв продать Кувалде «различитель», с помощью которого великий фюрер быстро обнаружил сумки с деньгами, и велел бойцам вытащить их на террасу. Где ждал своей участи связанный Штыпсель. И с которой открывался превосходный вид на залив. Прохладный ветер забирался под одежду, напоминая, что находятся дикари отнюдь не в южных широтах, однако тучи не затягивали небо, и солнечные лучи весело прыгали по волнам, перемигиваясь друг с другом и с соснами. Залив блистал и радовался, однако дикари не обращали на него никакого внимания.

– Это мои деньги, – прорычал Штыпсель, разглядывая сумки, с которых одноглазый снял артефакты морока. – Мои!

– Были, – уточнил великий фюрер.

– Вор.

– Сам вор, – остроумно парировал Кувалда. – Ты бабло взял, а налоги платить не стал.

– Потому что они у тебя грабительские!

– Когфа я их ввофил, никто не протестовал.

– Потому что ты несогласных вешаешь.

– Рафи экономичного семейного процветания.

– Экономического?