Из моей репутацьи проросло общее удовлетворенье.

– Пред вашим достославным несравнимым – сымите головной убор, – повторил Хорла непосредственно мне; голос, исходящий из столь малого существа, тамбуринно звучал в стиснутых пределах нашего кабинета.

– Разумеется, – ответствовал я, не делая ни малейшего движенья к своему киверу. – Вы совершенно правы, – рассмеялся я. То было начертано в снегу.

– Так, значит, я – среди саврасов безуздых! – Трепетливою листвой кровь спорхнула с Хорлы. – Тогда, забулдыги и беспелюхи, прошлое почти что выскользнуло из реальности.

Существо, казалось, слегка отвлечено такою сценою, да и кто его за сие упрекнет? Окружающая почва под ногами представляла собою бойню в миньятюре – полный фейский прудик крови и кости, восторг моей души. Материно дыханье по-прежнему зримо висело в воздухе. Онемелый и верблюжьеокий, мистер Браерли стоял поблизости. Двое из сопровождавших его неблагопристойно лишились чувствий и лежали в помоях, скрестивши длани.

– Вас должна заботить лишь поэзья настоящего. – Моузли небрежно откупорил банку поносного пиваса «Калвертс целиком», осушил половину ея содержимого громадным глотком и обратился ко мне: – Не так ли?

Он думал, что во мне найдет прозелита. Но в тот миг целям моимболее подобало молчанье.

– Говорят, последний танец – лучший. – Маргарет Уайт взяла с «тантала» хрустальный графин с бренди и извлекла из него пробку. Она разделила крупные порцьи его средь нас всех, добавляя аэрированную воду из газогена.

С Маргарет Уайт я намеревался отправить Навуходоносора на вечный выпас.

Хорла открыто нес на себе сиянье братства и доброжелательности. Я принял у мисс Уайт стакан, ахнул от бренди-сырца и произвел шаг вперед, словно бы взыскуя понимающей публики.

– Существует только что Опубликованная Книга (упомянутая в «Acta Eruditorum»), в коей Автор ее (Вихард Вальвазор) сообщает, будто некий венецьянский ЕВРЕЙ надоумил его (токмо он не последовал тем Наставленьям), как создать Волшебный Бокал, коий будет представлять любую Личность либо вещь сообразно его возможному пожеланью.

Постепенно, по мере того, как все больше собачьей крови покидало коренастое власатое тело Хорлы, существо сие являлось нам. Под опускающимися лигроиновыми лампами, кои, расположившися в сей части комнаты, подале от окон, не гасились, мопсовая глава его, казалось, вся покрыта щетиною медленно шевелящихся неотесанных влас. Зеницы воровато бегали под костным лбом, нависавшим над еврейским клювом. Не то чтобы нам требовался ключ к его происхожденью. Стигмы жида ясны были во всех его чертах.