Взгляды наши не размыкались, а голос его тонул во мне, я ж меж тем чувствовал, будто кожа моя посинела. Не могу нынче припомнить его слова в точности, ибо со мною случился Имперский приход. Но суть была в том, что Хитлер засылает эти конфетные ракеты как прелюдию к Окончательной Программе. Они возвещали собою Чернобыль иудаизма и освобожденье Англьи от ее стискивающих оков.

Он доверительно сообщил мне, что переналаженные ракеты «Фау-2» выпускаются с огромной базы, выстроенной на перекрестке Nord-Sud-Achse / German-Strasse в новом Берлине, спроектированном Альбертом Шпеером. Запуск ракет символизировал рождение Германьи – новой Германьи. Я был прав, сказал он, когда понял, что еврей – знаменье. Война объявлена, и телеграмма Химмлера доставлена в Мэнчестер. И впрямь, по одному еврею отправили электронной почтою, так сказать, во все основные города Альбиона.

– Как ето? – произнесши себе под самый что ни есть нос. – Вы как сие выяснили? – Уже громко, стараясь заглушить скепсис в своем голосе.

– Волною Гридли… – Моузли, освободив меня, гордо указал жестом на крупный и современный беспроводной приемник в стиле Arts Decoratifs, похоже, встроенный в алебастровую статую «Parzival» Вольфрама фон Эшенбаха (ставшую основою для музыкальной драммы Вагнера «Парцифаль»). – …что изначально применялась Дейвидом Иннесом и Эбнером Перри для установленья связи между Пеллюсидаром и Барсумом, а также между собою. Однако теперь Химмлер применяет Частотную Полосу 666 передатчика, дабы отправлять нам шифровки. Ето наше ухо в Германьи. Я регулярно беседую с Химмлером, их министром пропаганды – прекрасный он человек, играет на скрипке и в игру, близкую к его персям. Именно херр Химмлер вручил мне извещенье о Миную щей Смерти.

– Ето как?

– Как ето? – передразнил он, отнюдь не зло, но, скорее, дабы предъявить мне дистанцию меж нами. – Вы явно не читали «ЧОРНУЮ РУБАШКУ» со всем тщаньем, Легкое Мое.

Говоря, он смотрел на пылающий угль; щеки его рдели, а в глазах, казалось, отражалось вздымающееся пламя.

В глазах тех виделось тавро негодяйства.

У греков есть такое слово – ФОБОС: ужас. Моузли, когда на него снисходило вдохновенье, умел сгущать фобос в живом воздухе окрест себя. Я наблюдал проявленья такого на недавних митингах Движенья – в спортзале Бэттерсийского Политехникума, а также в Колледже Св. Игнация Лойолы, заправляемого иезуитами, в Стритэме. Там mal occhi Моузли бродили по илотической массе его последователей, а его неустанное браггадочьё призывало нас к Поттавоттамийской эректильности. С тела его, казалось, струились краски Кассандры.