Девушка отчаянно затрясла головой:
— Ко̀зла сбежалааааа!
— Ты что-нибудь понимаешь, Геллан?
— Понимаю. Прорицательница умерла. А у… привидения сбежала ко̀зла. — Он запнулся, пытаясь объяснить. — Что-то вроде коровы, только помельче.
— Коза. Коза от неё удрала. Я б тоже… удрала. Тебя как зовут, умертвие?
— Я не умертвие, — обиделась девушка, сверкнув глазами. — Я Алеста.
И в этот момент она перестала рыдать. Вытерла слёзы, выбросила цепь и выпрямила спину. Посмотрела на Дару и Геллана с достоинством и выдала:
— Зачем пожаловали, путники, в дом прорицательницы?
У Дары отвалилась челюсть, Геллан поспешно сжал ей руку, чтобы опять что-нибудь ненужное не брякнула.
— Узнать хотели кое-что.
— Только прорицательницы нет, оказывается… — вклинилась Дара.
Девушка поднялась с пола и провела рукой по спутанным волосам.
— Ну почему же нет? — в голосе её прозвучал металл. — Я Алеста, вечная дева-прорицательница. Да воззовут ко мне путники и получат желаемое. Прошлое или будущее, тайное или явное откроется перед взором, и сгинет мрак, падёт пелена, обозначатся чёткие грани грядущих откровений! Вопрошайте, путники! — приказала властно и напряглась всем телом, как струна, — тонкая и звонкая.
Дара, уткнувшись Геллану в бок, придушенно хихикнула и поспешно вырвала руку из его ладони.
— Давай, Алеста, отдохнём с дороги. Поужинаем, козлу твою найдём. А потом и поговорим, — он говорил тихо и буднично, снимая заплечные сумы и оглядываясь вокруг.
В избушке царили запустение и беспорядок: вещи разбросаны, пол давно не метен, стол покрылся пылью.
Из полупустого ведра он налил воды в таз и тихо приказал:
— Умойся, причешись, надень будничное платье. Время скорбить белой одеждой вышло. А мы пока козлу поищем.
Он практически выпихнул Дару за дверь и без сил прислонился к тёмной деревянной поверхности. Нащупал сумку у пояса и выпустил Сильвэя на волю. Кош довольно разминал лапы.
— У меня руки в ранах, а ты опять сжимал ладонь, — пожаловалась она, сдувая упавшую прядь с глаз. От сдерживаемого смеха девчонка раскраснелась и вспотела.