— Потому что ваши привычки коренным образом отличаются от ее.
— Но куда еще мне было идти? У меня было всего несколько шиллингов ваших денег, и совершенно не к кому податься.
— Миссис Тумбс об этом не знала.
— Но мы не были, то есть не делали ничего…
— Ночи, проведенной вдвоем, — сказал я ей, — достаточно для понимания ситуации в нашем консервативном обществе. Достаточно даже просто
— Ну конечно, я помню, что тогда, то есть сейчас, не нужны доказательства. У вас негибкая система, где, если не повезет, нужно за все платить.
— Можно описать это в иных выражениях, но очевидно, что, по всей видимости, вы правы.
— Эти старые порядки достаточно примитивны, если изучать их в таких подробностях, но очень занятны, — ответила она. Несколько секунд Тавия смотрела на меня, задумавшись.
— Вы… — начала было она.
— Вы, — напомнил я ей, — обещали дать более внятное объяснение всех этих ваших вчерашних свершений.
— Вы мне не поверили.
— Да, сначала все это меня просто сразило наповал, — подтвердил я, — но после вы предоставили мне достаточно доказательств. Никто ведь не способен разыгрывать такие представления два дня кряду.
Она насупилась.
— Думаю, что это не очень-то вежливо с вашей стороны. Я очень скрупулезно изучала середину двадцатого века. Это было моей специализацией.
— Да, я уже это слышал, но это мне пока ни о чем не говорит. Все историки специализируются в том или ином периоде, но это не значит, что они внезапно могут там оказаться.
Она уставилась на меня:
— Конечно, могут, если они дипломированные ученые. Как же еще, по-вашему, можно провести детальное исследование?
— Что-то слишком уж часто стало звучать это «конечно», — сказал я. — Предлагаю начать все сначала. Вот это мое письмо… Хорошо, оставим письмо, — быстро добавил я, уловив изменение выражения лица Тавии. — Вы пошли работать в лабораторию своего дядюшки с неким прибором, который называется машиной истории. Что это, некий катушечный магнитофон?
— Конечно же нет. Это что-то вроде шкафа, куда нужно зайти, чтобы переместиться в пространстве и во времени.