Он шел по головам: захватывал дом, не гнушаясь вламываться в чужое жилище; использовал мальчишку-посыльного как приманку, чтобы заставить Паучиху открыть доступ к тоннелям; безжалостно убивал тех, кто стоял на пути, и умело жонглировал личностями, чтобы запутать следы. Он скрывался в Общине, сам не осознавая, что она была прообразом приюта, где он вырос. И если такому, как Элберт, удалось найти соратников в детские годы, то и на этот раз он смог заручиться поддержкой. Фанатики, примкнувшие к лютену и желающие разбогатеть за счет безлюдя, – это казалось невозможным и все же осуществилось.

Привыкший к своей безнаказанности, Эл рисковал; он даже не побоялся притвориться Сильвером Голденом перед его сестрой. Заметила ли Прилс подвох или была настолько глупа, что не почувствовала притворщика ни под маской своего брата, ни под маской супруга? Если Элберт и мог сколько угодно обманывать госпожу Прилс, то не сумел бы скрыться от тех, кто знал о его силе притворщика. Наверняка он понимал, что этим выдаст себя, но не старался сохранить свою личность в тайне – ему просто требовалось выиграть немного времени, чтобы собрать достаточно сырья и покинуть город прежде, чем клубок распутается. И все же от его небрежной, издевательской игры сквозило желанием быть узнанным.

От такого количества мыслей кружилась голова. Снова и снова Флори прокручивала события прошлых дней, пытаясь найти объяснение всем загадкам: начиная с той ночи, когда в их фамильный дом ворвались четверо злоумышленников, и заканчивая тем моментом, когда Эл в порыве гнева признался, что убил Мео, скрываясь под маской Дарта. Было ли это правдой? Ей хотелось верить, что нет.

Вернувшись в Голодный дом, они первым делом устремились наверх, вызволять пленника из гардероба. Комната встретила их развороченной дверью – Элберт постарался. Шкаф оставался нетронутым и запертым на ключ; он долго не хотел проворачиваться в скважине, а потом и вовсе обжег Рина, наказав за настырность. Тот отскочил, скорчив болезненную гримасу, и затряс пальцами. Зато Офелия легко справилась с замком, еще раз подтвердив довод, что ладит с безлюдями. В шкафу, среди завесы разномастных платьев, они обнаружили здоровяка, только сейчас, с исступленным лицом и блуждающим взглядом, он уже не выглядел таким мощным и устрашающим. Он даже не сопротивлялся, когда Рин и Десмонд подхватили его под руки и потащили прочь, намереваясь доставить следящим.

Оставшись в доме втроем, они разошлись кто куда: Офелия побежала вызволять Бо из заточения в столовой; Дарт отправился осматривать хаос, который оставил после себя Элберт; а Флори скрылась в ванной, желая поскорее сменить мокрую одежду и согреться. Это была вторая бессонная ночь подряд, и она едва держалась на ногах. Горячая вода привела ее в чувство, хотя не смыла тревожные мысли.