— Вы понимаете, что происходит, визирь? — наконец заговорил старик.

— Понимаю. Я следую воле халифа. Согласитесь, что на моей должности не пристало заниматься иным, а раз уж наш великий господин изменил свой взгляд на…

— Чушь.

— Что?..

Это было слишком дерзко даже для такого человека, как Усман.

— Я скажу, что вы в действительности делаете. Вы не исполняете волю великого господина. Вы пляшете под дудку капризного ребёнка. Ребёнка, не готового править. Ребёнка, уже наделавшего много ошибок, в том числе по научению нашего общего друга Сулима.

Самое ужасное, что это было чистой правдой. Старик продолжал:

— Почему восстал Камаль-бей? Почему мятеж был пресечён худшим из возможных способов? Почему положение только осложняется? Вы, почтенный визирь, можете объяснить старику простую вещь: что мешало бы нам просто спровадить людей, которые сами желают уйти?..

— Почтенный, вы позволяете себе слишком много. Я…

— Что? Вы исполняете волю халифа? Вы визирь? Я видел четверых халифов и втрое больше визирей, Джамалутдин-паша. Они менялись, а я по-прежнему стою, как этот дворец. Возможно, это говорит о том, что иногда имело бы смысл слушать мои слова. Возможно, нет. Вы, в отличие от Сулима, не дурак.

— Вам не стоит оскорблять его даже за глаза.

— Назвать дурака дураком — не оскорбление. Это истина, которую сам наш верховный жрец так превозносит. Он харизматичный, сладкоречивый, решительный… дурак. Который скоро наделает глупостей.

Усман ар-Малави не без труда поднялся с дивана, поправляя свои роскошные одежды. Он пригладил бороду и посмотрел на визиря как будто… с жалостью.

— Если вы не способны предотвратить ошибки, то хотя бы подготовьтесь к ним.

***

Свежий воздух на площади перед дворцом остудил голову. Ангусу это точно требовалось, да и Шеймусу наверняка тоже.

— Нужно сваливать. — сказал лейтенант.

— Сам понимаю.