Две с половиной тысячи шагов в обе стороны. Уже слышен шум крыльев за спиной.

Вόроны всё ближе. Наконец, они настигли нас. Их перья, словно чёрный снег, сыпались с неба, а противное карканье царапало слух. Мы свернули, и я заставила девчонку остановиться и спрятаться позади, между мной и деревом на краю леса.

Воздух совсем почернел от птиц: с трудом выдерживаю их галдёж, и перья всё больше похожи на стрелы, летящие с небес. Кайла сдавила уши руками, в тщетной попытке спрятаться от раздирающего слух крика. Я склонилась к ней, укрыла от птиц своим телом. Блестящий клюв ворона пробил мою вязаную шапку, пустив первую кровь.

«Сомнение, вот твоё оружие».

Внутри каркающей темноты, одолеваемая страхом и болью, как молитву я шептала слова чужака, что совсем недавно спасли нас.

«Сомнение».

Ещё несколько ударов в голову. В плечо. Спину. Я дрожала, и девчонка под руками выла от ужаса.

«Твоё оружие».

Мягкое сияние коснулось моей щеки. Небо очистилось, воронов как не бывало, и только кровь капала из моих порезов на снег.

Отерев прокусанную губу, я поднялась, глядя ему прямо в глаза.

Моё золотое божество.

Сладострастие.

Его силу не сравнить с Азартом.

— Идём домой, моё бедное дитя, — протянутая ладонь почти коснулась меня.

Возможно ли заставить себя не взять эту руку? Как это возможно?!

Его глаза полны сожалением и тоской, голос ласков, но в нём слышался мягкий укор.

Я вновь закусила измочаленную губу — отказ ему равен смерти, и приносит сильную, осязаемую боль. Но ещё хуже стало, когда я поняла, что он зовёт не меня.

В его взгляде укор отца к непослушной дочери.

Кайла.

Кажется, я зарыдала в голос.