Не помню, когда я потеряла котомку с припасами. Спрятала ли я её в лесу с одеждой или она выпала из рук, где-то здесь, на песке. В ней была вода.

Вода.

Он сказал, я не пройду мимо.

— Думай о ней. В конце пути ноги сами приведут тебя.

Шаг. Ещё шаг. Тяжело. Жарко. Пришлось замотать шарфом всё лицо, оставив узкую щель для глаз. Ветер нестерпим.

Хочется пить.

Солнце коснулось рыжим боком горизонта на востоке.

Он сказал, ночью здесь очень холодно, но я потеряла мешок и теперь куталась в шарф.

Ещё шаг.

Ещё сотня.

Рыжие всполохи. Сначала, как сон или мираж, но теперь всё чётче и ближе. Я дошла. «Свет Старых богов» горит прямо над ней.

Обожжённая дверь. Красные прожилки огня бежали по её раме, словно вены.

Везде темнота, внутри и вокруг неё.

Ручки нет, я просто толкнула дверь. И упала.

Шелест.

Шум ветра, словно дыхание. Одинокое серое дерево справа от меня — мёртвое. Его скрюченные ветки, совсем как руки, поднялись в немом крике к небу. Серому небу.

И всюду, сколько хватает глаз — серое поле пшеничных колосьев.

И голос, что рвал сердце:

— Мама!

— Мама!