— Кто это? — прошептал Мирослав.

Его слова разошлись рябью по воспоминаниям. Тут же накатило тёплой волной.

«Сестра», — пришёл бессловесный ответ-знание.

Тревожным вихрем вспыхнула череда картинок: лицо сестры сменилось ярким солнечным днём. Мелькнул белоснежный мост над синей гладью, тонкая фигурка в красном платье, прозрачный купол храма, наполненный звоном-вибрацией.

Череда образов ускорилась: полыхающие камни, падающие с неба, прорастающее семечко, хвост кометы, глаза сестры, алая лента, море, одинокая птица…

У Мирослава закружилась голова, и образы тут же замедлились, будто Снежинка взяла себя в руки.

Вновь выстроилась картинка. Две сестры, взявшись за руки, шли домой. Праздник закончился, постепенно гасло море, покачивались на волнах брошенные лодки, напоминавшие причудливых птиц. Купола наполнялись светом, а в чернеющем небе гасла яркая белая звёздочка — Искатель.

«Видишь её?» — спросила Хея. Слова были незнакомы, но Мирослав прекрасно понимал смысл, воспринимая мир через Снежинку. «Когда-нибудь туда отправится и твоя звезда», — продолжила Хея. «И твоя, — Снежинка смотрела вверх на тающий огонёк Искателя, но видела лишь бесконечную чёрную бездну вокруг. Затем перевела взгляд на сестру и поняла, что та испытывает схожие чувства. — Это страшно? Как думаешь?» «Это необходимо», — мягко ответила Хея.

Картинка сдвинулась, замелькали дни, наполненные сестринской заботой и душевным покоем, счастьем и светом океана, дарующего почти бесконечную жизнь. Но лента дней вспыхнула и оборвалась. По ясному небу пробежали чёрные трещины, сочась алой болью.

Хея уходила.

Белый мост и ликующая толпа, купол Храма, наполненный музыкой и вибрацией.

Хея не сказала ни слова на прощанье. Обет молчания — таинство должно оставаться таинством.

Картинка плыла в глазах. Праздничные флаги ажурными вуалями струились по воздуху, сияли золотые крылья лодок, пересвистывались парящие в небе радужные ящерки-пострелки, напуганные нарастающим гулом. Музыка смешалась с рёвом двигателей и проиграла ему. Белая звезда Искателя взмыла вверх.

Одиночество навалилось чернотой. Тоска по сестре преследовала Снежинку, изматывала, угнетала. Время от времени в небо поднимался очередной Искатель, и вскоре Снежинка поняла, что её уже не пугает будущее. Она будто ждала того самого дня. Твёрдо знала, что Старейшины рано или поздно придут и за ней. Искателей осталось не так много, её точно не забудут.

— Но зачем? — прошелестели лёгким ветром слова Мирослава.

В ответ ему прилетел целый рой картинок. Тысячи хвостатых комет в небе, серебряная нить — тонкая, но прочная как канат, ведущая через тьму, пустая безжизненная планета, огненный дождь, кипящий океан. И вдруг, среди апокалиптических картинок — взметнувшаяся трава, синее небо и странно знакомое лицо. Мирослав с изумлением узнал себя. Он будто смотрелся в зеркало, но на самом деле видел себя глазами Снежинки. И что-то было важное в этом видении, что-то неудержимо ускользающее.