– И сколько ждать? – спросила Ингрид.

Ответил Тим:

– Мы думаем строить дирижабль не здесь, конечно, а поближе к Антарктиде. Конрад считает наиболее подходящим местом Южную Африку, где наше предприятие вызовет меньше всего подозрений. При этом если хотите, вы будете жить там с нами. Уйдёт, думаю, около года.

– «Если хотите»? А вы хотите?

– Милые наши жёны! Мы призываем вас в полноправные советчицы, а вовсе не даём повода для ревности или сомнений в нашей к вам любви.

– Вообще-то любовь нами и движет, – поддержал я.

– Только это какая-то довольно странная любовь, – хмыкнула Фриана. – Не то к себе, не то ко всему человечеству, которому на вас плевать. Нет.

– Что «нет»?

– Ты, мой дорогой, можешь делать, как сочтёшь нужным, и я даже тебя готова морально поддержать, но ни сама я на твой дирижабль не сяду, ни детей с тобой тем более не отпущу. И строить его вы будете здесь, а ни в какой не Африке. Если вы не вернётесь, то хоть последнее время мы проведём вместе.

Тим умоляюще посмотрел на жену. Ингрид молча подсела к Фриане и обняла её за плечи. Нашей решимости они противопоставляли свою, не менее искреннюю и твёрдую.

Со стороны наши с Тимом идеи могли показаться сумасшедшими. С какого перепугу двое взрослых мужиков, на которых не капает, у которых всё хорошо и в семейном отношении, и с деньгами, вдруг начинают планировать дорогое самоубийство? Очень надеюсь, что те, кто дочитал до этого места, таким вопросом задаваться не станут. Вся предыдущая жизнь так или иначе вела меня к этому выбору. Я слишком многое передумал и узнал, чтобы не захотеть сделать решающий шаг и познать действительно непознанное: кто мы, зачем мы, почему мы. Это было примерно то же внутреннее горение, которое в своё время заставило меня оседлать велосипед и пуститься в путь вокруг Средиземного моря. Да, на сей раз я был не один, а по-хорошему обременённым семьёй, но, во-первых, я считал, что они должны меня понять, а во-вторых, я вовсе не собирался гибнуть и не возвращаться. Если сделать всё правильно, думал я, получится пусть и сложная, но и интересная прогулка, не меньше, но и не больше. Теперь я вижу, что в душе до конца не верил в то, что подсказывала интуиция и отчасти логика. Мозг предательски нашёптывал: «Этого не может быть».

Мы приступили к делу.

И первой нашей задачей было найти людей, которые вообще что-то смыслили в дережаблестроении. Главным и единственным на тот момент кандидатом был Кукро, которого идея создания летательного аппарата вдохновила. Единственная его проблема заключалась в том, что он не знал никакого иностранного языка и потому не мог, скажем, просто так забраться в интернет и выяснить, что и как создавали его предшественники. Эту часть работы я взял на себя и довольно быстро обнаружил, что на сегодняшний день дирижаблями занимаются считанные энтузиасты, а заявленные проекты промышленных масштабах не больно-то и востребованы. Даже когда дают информацию о том, что такая-то компания удачно построила дирижабль и планирует использовать его для развлечения туристов, в конце обязательно называется цена билета, которая ставит жирный крест на всех предыдущих восторгах по поводу безопасности, удобства и зрелищности полёта. Не так давно стали вспоминать про дирижабли даже так называемые «космические» агентства, но вспоминать негромко, чтобы их собственные исследования в этой области не помешали им осваивать миллиардные бюджеты на запуски пустых железных трубок по кривой дуге, заканчивавшейся где-нибудь в океане или безлюдных степях. Вся литература о постройке дирижаблей, которую я мог отыскать в интернете, была издана до второй мировой. С тех пор если мысль и шла дальше, то только в компьютерных играх и фантастических фильмах, где эти воздушные корабли делались чуть ли не из чугуна, а приводились в движение паром и парусами на высоких мачтах. Дебилизация инженерной мысли шла полным ходом. Читая посвящённые этой тематике форумы, я лишний раз убеждался, что мы с Тимом на правильном пути: наши враги бросали огромное количество сил на то, чтобы у не самых глупых людей возникло твёрдое ощущение, будто дирижабли – это нечто древнее, отжившее свой век, трудное, затратное и потому ненужное.