Готовность к непристойному поступку пробудила в капитанской памяти другую часть недавнего разговора. Ту самую, из-за которой вечер показался пареньку на редкость дурным.

– Может, всё же согласишься составить мне компанию на Ледяных землях? – добродушно предложил кукловод. – Ну сам подумай, оставаться в Евразии для тебя же неразумно.

– Я не намерен бросать Милену, – категорично заявил Джой. – Я хочу сполна искупить тот грех, что совершил мой отец.

– Хорошо. Вот скажи, сколько раз за последние девять месяцев, на тебя нападали мои ожившие мстительницы? – неприкрыто издеваясь, начал он плести сеть.

– Десять, – топорно ответил капитан.

– Ахах, их ежемесячный план даже перевыполнен, – посмеялся он. – И ты намерен это терпеть? Ближайшие две сотни лет всё равно ничего интересного не случится, – не сомневался кукольник.

– Милена слишком мне дорога. Я ни за что её не оставлю.

Кукольник тяжко выдохнул, при этом забыв разогнуть довольные уста.

– Может быть, узнав, кто отец её ребёнка, ты сменишь своё мнение, – протяжно предположил интриган.

– Она никому, ни разу, в этом не призналась. Считаешь, я поверю лучшему лжецу?

– Я всё равно скажу тебе это имя. А ты, думаю, найдёшь способ проверить, – затаился в голосе мрак.

Кукольник был прирождённым разведчиком; сплетни – его главный конёк. Не смотря на репутацию подлого лжеца, с Джоем, он чаще был честен, чем фальшив.

– Алан, – донеслось до уха первого капитана «Реокрацу», тонкое слово Милены, – если со мной что-то случится, пообещай мне, что сбережёшь нашего ребёнка. Пообещай, что позаботишься о нём, – взмолилась королева, переведя зрачки в очи короля.

Джою больше ничего не нужно было. Его внимание разбилось на осколки, а пустой взгляд отвернулся в сторону. Пред глазами всплыло ещё одно воспоминание.

– При Арттури будет совершён раздел. Наследник Арттури – станет следующим королём, – заявила Милена, в день перед разделом.

– Но в двадцать один год трон займёт Алан, и именно его сын – сын короля, станет приемником власти, – не согласился капитан.

– Эту проблему я тоже решу, – прозвучало обещание самой честной девушки.

Звуки прекратили тревожить уши капитана. Он не слышал даже топот собственных ног, что шагали по коридору. Его глаза смотрели прямо, ни на что не отвлекаясь. Они были пусты, туманны, стеклянны… Его не отвлекали звуки по сторонам, обращения медработников, приветствия дежурных из «Реокрацу» у входа в роддом. Ни до чего ему не стало вдруг дела. Джой лишь шагал; шагал размеренно, молчаливо. Думал ли он что-либо, или же его разум опустел – знал лишь он. Зато он совершенно не знал, чего желал теперь. И что теперь намеревался делать.