Удивительные вещи могут прийти на ум во время стресса. В голове вспышкой возник вестерн «Тёрнер Классик Мувис», который мы с отцом смотрели во времена его запоя. Назывался он «Пони-экспресс». Я запомнил Чарлтона Хестона, мчащегося изо всех сил к одинокой заставе, где на крюке висел мешок с почтой. Чарлтон схватил его, не сбавляя скорости. Я собирался проделать то же самое с Радар. Я не хотел кричать, поэтому просто присел на корточки и вытянул руки, надеясь, что она поймёт.

Когда солнечные завершали обороот, и Радар увидела меня, она встала на лапы. Ветер от крутящегося диска обдувал её шёрстку, будто её гладили невидимые руки. Если бы я промахнулся (Чарлтон Хестон не промахнулся мимо почтового мешка, но то было в кино), мне пришлось бы запрыгнуть на часы, схватить её и спрыгнуть. В процессе я мог потерять один год из моих семнадцати, но порой отчаянные меры — единственные меры.

Так получилось, что мне вообще не пришлось её хватать. Когда я положил её на солнечные часы, Радс уже не могла самостоятельно передвигаться. После пяти — с заходом за шестой — оборотов, она стала совершенно другой собакой. Она присела, напрягла свои новые сильные задние лапы и прыгнула в мои объятия. По ощущениям было похоже, что в меня прилетел мешок с цементом. Я упал на спину, Радар нависла надо мной, широко расставив передние лапы по обе стороны от моих плеч, неистово виляя хвостом и облизывая моё лицо.

— Хватит! — выдавил я, но команда не подействовала, потому что я заливался смехом. Она продолжала облизывать меня.

Наконец я сел и внимательно осмотрел её. До этого Радар была похудевшей до шестидесяти фунтов. Теперь же она набрала вес до восьмидесяти или девяносто фунтов. Хрипы и кашель пропали. Подсыхающие выделения на её морде также пропали, будто их никогда не было. Белизна исчезла как с её морды, так и с чёрной шёрстки на спине. Её хвост, который раньше выглядел истрёпанным, теперь стал пушистым и объёмным. Лучше всего — самый верный показатель изменений, произведённых солнечными часами, — были её глаза. Они больше не были затуманенными и оцепенелыми, будто она не понимала, что происходит с ней или с окружающим её миром.

— Посмотри на себя, — прошептал я. Мне пришлось вытереть глаза. — Ты только посмотри на себя.

4

Я обнял Радар, затем встал. У меня и в мыслях не было поискать золотые гранулы. Я достаточно искушал судьбу для одного дня. Более, чем достаточно.

Эта новая и улучшенная версия Радар не поместилась бы в корзине на багажнике трёхколёсника. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в этом. А у меня не было поводка. Он остался у Клаудии, в тележке Доры. Но часть меня верила, что он больше не понадобится.