— Я пришла с юга из деревни Вайва, из места, о котором никто не слышал и никогда не услышит, потому что эта шлюха разорила её, убив десятки людей. Одним из них был мой деда. Другой была моя мать. Теперь делайте, что хотите, миледи. — И Эрис присела в реверансе.

Я подошёл к Йоте и повару, который весь дрожал. Йо приложил ладонь к своему лбу, глядя на меня, и повар сделал то же самое.

— Ты уложил не одну великаншу, а целых две, — сказал Йота. — Если я проживу достаточно долго — я знаю, шансов у меня на это мало — я всегда буду это помнить. И как Эрис пописала на неё. Удивлён, что твоя собака не хочет сделать того же.

Лия шагнула к телу Ханы, подняла свой меч высоко над головой и опустила его. Она была принцессой и наследницей трона, но в изгнании работала на ферме и была сильной. И тем не менее, ей потребовалось три взмаха клинка, чтобы отсечь голову Ханы.

Она опустилась на колени, вытерла лезвие о кусок пурпурного платья великанши, и вложила его обратно в ножны. Затем подошла к Йоте, который поклонился и отдал честь. Когда он выпрямился, Лия указала на двадцатифутовую тушу мёртвой Ханы, затем на пересохший фонтан.

— К вашим услугам, миледи, и с большой охотой.

Он подошёл к телу. Йота был сильным и крупным, но ему пришлось воспользоваться обеими руками, чтобы поднять голову. Она раскачивалась взад-вперёд, пока он нёс её к фонтану. Эрис не смотрела; она рыдала в объятиях Джайи.

Йота громко хрюкнул — ХЭК! — и его рубашка разошлась по бокам, когда он швырнул голову. Она приземлилась в фонтан, уставившись открытыми глазами на дождь. Как горгулья, мимо которой я проходил.

5

Мы пошли по одной из дорожек «вертушки», в этот раз вёл я. Задняя часть дворца нависала над нами, и опять я видел в нём живое существо. Возможно, дремлющее, но с одним открытым глазом. Я готов был поклясться, что некоторые бойницы переместились на новые места. То же самое можно было сказать и о пересекающихся лестницах и парапетах, которые на первый взгляд казались каменными, а в следующий миг — из тёмно-зелёного стекла с чёрными меняющимися фигурами. Мне вспомнилось стихотворение Эдгара Аллана По об одержимом духами дворце, из которого в вечном смехе, забывши улыбку, выбегала шумная толпа.

Здесь остались инициалы мистера Боудича. Глядя на них, я словно встретил друга в неприветливом месте. Мы подошли к красным дверям погрузочно-разгрузочного отсека с пробкой из разбитых фургонов, затем к тёмно-зелёным парящим контрфорсам. Я повёл свою группу в обход, и хотя это заняло чуть больше времени, никто не возражал.