Оно продолжало появляться, теперь взмахивая обоими своими шипастыми крыльями. Из него брызнули струйки какой-то зловонной жидкости. Свет от разбитых лун продолжал меркнуть, и я едва мог разглядеть горбатое, перекрученное нечто; его бока вздувались внутрь и наружу, как кузнечные меха. Голова Элдена погружалась в чужеземную плоть. Его мёртвое лицо, застывшее в последней маске ужаса, смотрело на нас, как лицо человека, исчезающего в зыбучих песках.

Лай Радар теперь больше походил на крик.

Думаю, это было что-то вроде дракона, но не такого, о котором можно прочитать в любой книге сказок. Он пришёл из-за пределов моего мира. И мира Лии тоже. Тёмный Колодец открылся в другую вселенную, недоступную человеческому пониманию. И приказы Лии не могли остановить его.

Оно появлялось.

Оно появлялось.

Луны уже поцеловались и вскоре оно должно было обрести свободу.

9

Лия не стала больше приказывать. Видимо, она поняла, что это бесполезно. Она только вытянула шею, наблюдая за тем, как эта тварь поднимается из колодца. Осталась только Радар, лающая и лающая, но каким-то образом — чудесным, героическим — стоящая на месте.

Я понял, что погибну, и это будет милосердием. Если только жизнь не продолжится в ужасном адском гудении (ААААААА), когда я — и Лия, и Радар — стану частью этого чужеродного организма.

Я читал, что в такие моменты вся жизнь человека проносится у него перед глазами. Передо мной, словно иллюстрации в книге, страницы которой быстро перелистываются, промелькнули все сказки, встреченные мной в Эмписе, от обувщицы и гусиной девушки до домов Трёх Маленьких Изгнанниц и злых сестёр, которые никогда бы не взяли свою младшую сестру (или своего младшего изуродованного брата) на бал.

Оно поднималось. Поднималось. Крылья хлопали. Лицо Элдена исчезло в его непостижимых внутренностях.

Потом мне вспомнилась ещё одна сказка.

Давным-давно жил да был подлый человечишка по имени Кристофер Полли, который решил украсть золото мистера Боудича.

Давным-давно жил да был подлый человечишка по имени Питеркин, который пытал Снаба кинжалом.

Давным-давно мою маму сбил грузовик на мосту Сикамор-Стрит-Бридж, и она погибла, когда он впечатал её в одну из опор. Большая часть её тела осталась на мосту, но её голова и плечи упали в реку Литтл-Румпл-Ривер.

Всегда этот Румпельштильцхен. С самого начала. Изначальная сказка, можно сказать. И как же дочь королевы избавилась от этого надоедливого эльфа?

— Я ЗНАЮ ТВОЁ ИМЯ! — выкрикнул я. Голос был не моим, так же как многие мысли и озарения в этой истории не принадлежали семнадцатилетнему парню, впервые оказавшемуся в Эмписе. Это был голос принца. Не этого мира и не моего. Я начал с того, что назвал Эмпис «другим», но я сам стал другим. Разумеется, всё ещё Чарли Рид, но я также был кем-то другим, и в мысли, что меня послали сюда — что мои часы начали отсчёт много лет назад, когда моя мать шла по тому мосту, жуя куриное крылышко — именно в этот момент невозможно было усомниться. Позже, когда личность, которая преобладала в том подземном мире, начала угасать, я мог бы усомниться, но тогда? Нет.