— Когда ты уходишь? — спросила Эрис.
— Дора говорит, если завтра я смогу дойти до городских ворот и обратно без обморока, то послезавтра.
— Так скоро? — спросила Джайя. — Как жаль! Знаешь, по вечерам устраиваются веселья, когда дневная работа окончена.
— Думаю, тебе придётся повеселиться от души за нас обоих, — сказал я.
Тем вечером Эрис вернулась. Она была одна, волосы распущены, вместо рабочей одежды — красивое платье, и она не стала тратить времени попусту. Или слов.
— Ты ляжешь со мной, Чарли?
Я сказал, что был бы счастлив лечь с ней, если она простит мне любую неуклюжесть, из-за того, что я до сих пор не имел такого удовольствия в своей жизни.
— Прелестно, — сказала она, и начала расстёгивать платье. — Сможешь потом использовать то, чему я тебя научу.
Касаемо того, что последовало дальше… если это был секс в благодарность, я не хотел об этом знать. А если это был секс из милосердия, всё, что я могу сказать, это «ура милосердию».
6
У меня было ещё два посетителя, прежде чем я покинул Лилимар. Клаудия вошла, ведя под руку Вуди в чёрном пальто из альпаки. Шрамы на месте глаз Вуди уменьшились и разошлись, но в щёлках была видна только белизна.
— МЫ ПРИШЛИ ПОЖЕЛАТЬ ТЕБЕ ВСЕГО НАИЛУЧШЕГО! — выпалила Клаудия. Она стояла близко к левому уху Вуди, и тот отстранился, слегка поморщившись. — МЫ НИКОГДА НЕ СМОЖЕМ ОТБЛАГОДАРИТЬ ТЕБЯ, КАК СЛЕДУЕТ, ШАРЛИ. ТЕБЕ ПОСТАВЯТ ПАМЯТНИК ВОЗЛЕ БАССЕЙНА ЭЛЬЗЫ. Я ВИДЕЛА ЭСКИЗЫ, И ОНИ ДОВОЛЬНО…
— Эльза мертва, с копьём в кишках. — Я не понимал, что злюсь на них, пока не услышал свой голос. — Погибло много людей. Тысячи, десятки тысяч, насколько я знаю. Пока вы оба сидели на своих задницах. Лию я могу понять. Она была ослеплена любовью. Она не могла поверить, что её брат был тем, кто сотворил всё это… это
Они ничего не ответили. Клаудия не смотрела на меня, а Вуди не мог.
— Вы были членами королевской семьи, единственными, кто остался, кроме Лии. По крайней мере, единственными, в ком жила надежда. За вами бы последовали.
— Нет, — сказал Вуди. — Ты ошибаешься, Чарли. Только Лия могла сплотить людей. Твой приход заставил её сделать то, что должна делать королева, — возглавлять.
— Ты когда-нибудь ходил к ней? Говорил ей, в чём заключается её долг, независимо от того, насколько это болезненно? Вы были старше, предположительно мудрее, и вы никогда не давали ей наставлений?
Снова тишина. Они были цельными людьми, и, следовательно, не были прокляты серостью, но они страдали от своих собственных недугов. Я мог понять, как это ослабило их, и вселило в них страх. Но я всё равно был зол.