– Я в итоге поняла, что такие припадки ярости с ним происходят после того, как приходит миссис Марли прибрать по дому, – сказала она бесстрастно. – Когда она появлялась, он поднимался на чердак и отсиживался там. Если бы она его увидела, весь городок немедленно бы обо всем узнал. Я думаю, он более всего чувствовал себя отверженным, когда сидел там в одиночестве в темноте, а потом ночью давал волю своим эмоциям.

– Значит, он уехал в клинику Мэйо, – сказал Билли.

– Да, – ответила она и наконец взглянула на него. Лицо ее выглядело пьяным и перепуганным. – Что с ним будет, Билли? Во что он может превратиться?

Билли покачал головой: ни малейшего представления. Более того, он имел не больше желания разбираться в этом вопросе, чем в запечатленной на снимке знаменитой сцене, где южновьетнамский генерал стреляет в ухо вьетконговскому коллаборационисту. Каким-то зловещим образом ситуации показались ему схожими.

– Я тебе говорила, что он нанял частный самолет до Миннесоты? Не мог вынести, чтобы люди увидели его таким. Я тебе говорила об этом, Билли?

Билли снова покачал головой.

– Что же с ним дальше будет?

– Я не знаю, – ответил Халлек и подумал: – Кстати, а что со мной будет, Леда?

– В конце, когда он сдался и решил лететь, обе его руки превратились в когтистые лапы. А глаза… глаза – две блестящие точки в таких чешуйчатых провалах-глазницах. Нос у него… – Она поднялась из кресла, направилась к нему, сильно ударившись об угол столика. Сейчас она этого не заметила, подумал Халлек, но завтра у нее будет синяк. Будет удивляться, где это так ушиблась.

Она схватила его руку. Глаза были широко раскрыты от ужаса. Заговорила сбивчиво, хрипло, изо рта сильно несло джином.

– Он теперь выглядит как аллигатор, – сказала она, почти перейдя на шепот. – Да, вот так он и выглядит, Билли. Прямо словно из болота выполз и напялил на себя человеческую одежду. Да, похоже, что он превращается в аллигатора, и я рада, что он уехал. Рада. Я думаю, если бы он не уехал, уехала бы я. Упаковала бы сумку и…

Она наклонялась все ближе и ближе к нему, и Билли поднялся, не в силах более переносить это. Леда Россингтон качнулась назад, и Халлек едва успел поймать ее за плечи… он, похоже, тоже порядочно перебрал. Промахнись он, и она могла бы раскроить себе голову о столик, покрытый стеклом и окантованный бронзой (587 долларов). Как раз о него она только что ушибла ногу, только теперь дело могло закончиться не ссадиной, а смертью. Посмотрев в ее полубезумные глаза, Билли подумал, что, может, она бы и не возражала против того, чтобы умереть.