Клеа включает зажигалку на полную мощность. Яркое пламя вырывается из сопла и освещает всю каюту.

Дальнейшее заставляет содрогнуться даже непробиваемую пофигистку. Ксандер издаёт пронзительный визг и превращается в кровавую и слизистую массу из множества тел и отростков. Вскоре это нечто принимает форму шестилапого и четырёхглазого чудовища с тремя парами челюстей, тьмой извивающихся щупалец и множеством насекомьих ножек. Из глубин переродившегося тела Ксандера раздаётся ужасающий рёв, исполненный одновременно гнева и страха.

— Огонь!!! Я вас прошу, уберите огонь!!! — надрывается Ксандер, взбираясь на стену под самый потолок.

— А ты признайся перед всеми, что ты проглотон и собирался нас всех поглотить! — храбрится Эффелина. — Тикки, поднеси зажигалку поближе.

Тикки, уже успев прийти в себя после того, что увидела, подходит ближе на один маленький шаг и шепчет Ксандеру:

— Я просто подыгрываю этой дуре, чтобы она на три дечаса оставила меня в покое.

Самособирающаяся сущность не обращает внимания на слова Тикки, но гневно отвечает Эффелине:

— Я не проглотон! У нас с ним только общий предок! Запомни ты уже, наконец!

— Хватит притворяться! Тикки, давай иди ближе!

Тикки надоедает параноидальная затея Эффелины. Она выключает зажигалку, молча разворачивается и уходит.

— Эй! Тикки, не оставляй меня с ним! Что, если он на меня нападёт и сожрёт? — вопит элегантина. — Тикки!!! Я боюсь! Он меня съест!!!

— Приятного аппетита, Ксандер, — бросает Тикки, не оборачиваясь. — Можешь быть спокойна, Эффелина, я по тебе скучать не буду ни капельки.

— Стой! Сто-о-ой!!!

Эффелина выскакивает из каюты, но не бросается в погоню за Тикки. Даже недалёкая элегантина понимает, что это бесполезно. Дрожа от страха, она оборачивается. Но вопреки её ожиданиям, Ксандер предстаёт перед ней в своей обычной форме.

— Я могу тебе всё объяснить, — спокойно обращается он к Эффелине. — Видимо, ты не очень поняла, какие отношения связывают мой вид с проглотонами. Я кратко обрисую тебе эволюционный путь двух видов. Извини, если мой язык покажется тебе слишком сложным, но я обычно исхожу из того, что биологию не изучают только на самых отсталых планетах.

Вооружившись платальбомом и стилусом (а также не догадываясь о том, что родная планета Эффелины стараниями Тримперии как раз превратилась в «самую отсталую»), Ксандер начинает повествование:

— На холодной планете Муту’Имир в толще почвы бактериального происхождения жили наши далёкие предки, небольшие животные — мюмзики. Они были похожи на тех, которых ты видела на Самобыте. Они питались любой органикой, которую находили в почве, но больше всего любили грибы. Однажды один из видов грибов поразила бактерия, заражённая вирусом, который изменил структуру клеточных мембран и свойства ядра. Съев этот гриб, мюмзики тоже заразились вирусом. Он успешно встроился в их геном и дал способность к горизонтальному переносу генов. Это когда гены передаются не от родителей к потомкам, а течение жизни одного поколения. Кроме того, так изменилось строение клеток кишечника, а ещё поменялся состав желудочного сока, что ДНК больше не распадалась на отдельные нуклеотиды. Теперь она смогла проникать в кровь довольно крупными кусочками, даже целыми генами. Таким образом, поедая различные организмы, мюмзики могли перенять некоторые их свойства. Через много-много поколений появился такой геном, который позволил его обладателю быстрее поглощать существ, избирательно встраивать их гены в свой геном и контролировать темпы мутирования этих генов, а ещё позволил отделять и приращивать обратно части тела. Мюмзики с этим геномом быстро вытеснили сородичей и успешно распространились по всей планете. Вся почва так и кишела мюмзиками. И тут в выгодном положении оказались те, кто сумел поглотить и присоединить к себе одно интересное существо — стеблеглаза. Это был ростосинт, у которого корни уходили глубоко в почву, а стебель был настоящим глазом, через который проходил свет определённых цветов. Так он получал энергию для фотосинтеза. Ещё у стеблеглаза были щупальца, с помощью которых он передвигался и всасывал готовые органические вещества. Мюмзики, которые прирастили к себе по два стеблеглаза, смогли хорошо ориентироваться на поверхности, а щупальца стали своеобразным скелетом. Дело в том, что к тому моменту у наших предков уже исчезли системы органов и опорно-двигательный аппарат, ткани объединились в пласты. На поверхности наши предки стали больше по размеру, научились ещё лучше заживлять раны, а разросшийся нервный пласт позволил отделённым частям тела иметь собственное сознание, независимо разбираться в окружающей обстановке и собираться вместе обратно. На планете, которая постоянно страдала от метеоритных дождей, это было очень важно.