От топота ее босых ног дощатый настил дрожал.
Джиннию переполняли стыд и ярость. Она потеряла слишком многое, но хуже всего было то, что на мгновение она позволила себе проявить слабость и поверить, совсем как люди. Стать чуточку более человеком.
Все, хватит. Она приняла решение загасить огонь своей жизни – и она умрет как джинния. Она превратит этот пирс в поле боя, хочет чудовище этого или нет.
Она взлетела выше и начала собирать ветер.
Подул легкий бриз.
Вывески на заведениях на Джей-стрит начали раскачиваться. Пешеходы схватились за свои шляпы; ветер погнал по брусчатке пыль и мелкие камешки.
Голем неподвижно стояла на пирсе, пытаясь вырваться из вихря, который взял ее в плен.
Ветер полетел дальше.
Окна многоэтажек, выходившие на Вест-стрит, задребезжали, помои в сточных канавах заколыхались. Грузчики в порту бросились укреплять ящики с грузом на борту барж, которые било о сваи.
В десяти кварталах к югу на железнодорожном пароме, пришвартованном к пирсу в конце Карлайл-стрит, Йосселе проскользнул между вагонами.
Он двигался так быстро и тихо, как только мог, стараясь не потерять равновесие при качке. Вскоре он уже был на носу парома. Для него не составило бы никакого труда одним прыжком перескочить с парома на причал, но он привлек бы к себе внимание; а потом еще нужно было преодолеть широкую Вест-стрит, на которую выходили сотни окон многоэтажек.
Он немного подумал, а потом вернулся обратно к вагонам. Все они были пустыми, некоторые были открыты. Во втором же, куда он заглянул, обнаружилась стопка серых брезентовых покрывал.
Впервые за всю свою жизнь Йосселе широко улыбнулся.