Джиннию пронзила боль Софии. А следом накатила волна озноба хуже всякого горного ветра.
И тем не менее она вдруг стала значить очень много.
София, видимо, закричала, потому что вокруг нее мгновенно материализовались женщины в белом, заговорили строгими голосами. Ее перенесли на кровать, натуго прикрутили ремнями руки и ноги. София пыталась сопротивляться, но сил не было. В глазах у нее начало темнеть.
И джинния с криком отчаяния отступилась.
Вой ветра утих; страшная тяжесть, пригвождавшая ее к настилу, начала понемногу отпускать.
В наступившей тишине Голем кое-как поднялась на ноги. Над ее головой безжизненно висела джинния, изорванная в клочья, почти угасшая. Она заколыхалась в воздухе и полетела вниз…