Он отпустил Нобору только когда убедился в том, что тот всё запомнил правильно. Любая, даже самая маленькая ошибка теперь могла дорого обойтись им обоим.

Рюити немного постоял на пороге шатра. Утренний воздух был прохладен и свеж, ветер приносил с гор запах хвои и шероховатой сосновой коры. Его шатёр стоял рядом с большим навесом, под которым была сколочена деревянная сцена. Здесь актёры балагана устраивали представления, так что сцена эта была самым сердцем этого места – или, говоря более привычным для колдунов языком, средоточием его жизненной силы. Лицом к сцене были обращены два ряда длинных скамей – этим вечером на них не должно было остаться ни одного свободного места. Горожане встретили заезжий балаган теплее, чем ожидал Рюити, и потому с самого первого дня от посетителей не было отбоя. Даже градоправитель Ганрю любезно пожаловал балагану внушительную сумму, на которую решено было устроить большой праздник.

Раньше госпожа Тё с большой осторожностью принимала деньги и прочие щедрые подарки от местных богачей, которые явно намеревались использовать балаган в своих интересах. Но Рюити полагал, что господина Окумуру патронесса знала очень хорошо – должно быть, с ним-то она и вела дела в Ганрю много лет назад, когда балаган приезжал сюда в последний раз.

Рюити покосился на шатёр госпожи Тё, который стоял на противоположной стороне от навеса и сцены. Похоже, патронесса уже давно была у себя. Пускай Рюити и не видел, когда она вернулась, но из её шатра тянулся знакомый приторный запах благовоний, в который вплетались терпкие табачные нотки. Госпожа Тё часто курила, но делала она это только в шатре, вдали от посторонних глаз. Она надёжно скрывала тайну, спрятанную под неподвижной белой маской…

Вскоре у колодца показалась Цуна с двумя пустыми вёдрами, которые она несла на сгибе локтя. Девушка выглядела ещё бледнее, чем обычно, – должно быть, госпожа Тё совсем её замучила своими капризами. Других прислужниц патронесса брать отказывалась – она была очень мнительной и никому безоговорочно не доверяла. Так что, когда госпожа Тё была особенно не в духе, её гневное брюзжание приходилось выслушивать одной лишь Цуне. Как и выполнять все многочисленные прихоти своей госпожи.

Наполнив оба ведра, Цуна скрылась в шатре патронессы. Должно быть, та решила принять с утра ванну. И точно, вскоре Цуна снова оказалась у колодца с теми же вёдрами – и так повторялось раз за разом до тех пор, пока, по-видимому, не набралось достаточно воды для купания.

Рюити хорошо знал привычки госпожи Тё, и потому был уверен в том, что до часа козы она не покинет своего шатра. Это ему, чего греха таить, было только на руку. Если наблюдение Нобору и впрямь принесёт свои плоды, ему придётся на какое-то время отлучиться и пустить приготовления к празднику на самотёк. И лучше бы патронессе не знать о том, куда он намеревался отправиться…