Уми довольно быстро потеряла нить рассуждений Томоко. Она то пускалась в пространные объяснения, то, наоборот, едва упомянув о чём-то, тут же переключалась на что-то другое. Вся суть истории Томоко сводилась к тому, что в сгоревшее святилище Речного Покоя только-только назначили нового каннуси, но вступить в должность он так и не успел. Да и само святилище Томоко было жалко чуть ли не до слёз – оно было одним из самых старых в Ганрю, и, даже если у города найдутся деньги, чтобы отстроить его заново, оно уже никогда не будет таким, как прежде…

Наконец, когда они добрались до ворот усадьбы Хаяси, запас красноречия Томоко иссяк. Распрощавшись с Уми в коридоре, Томоко быстро разулась и поспешила на кухню, где тут же принялась распекать за нерадивость одну из прислужниц.

Уми же медленно побрела к себе. Её комната располагалась на втором этаже усадьбы – старого дома с черепичной крышей и коньками с резными драконами. Всё, чего ей сейчас хотелось – это упасть на футон и проспать мёртвым сном по меньшей мере до обеда. Стоило Уми оказаться дома, как зуд на предплечье тут же стих, и до поры она напрочь о нём забыла.

Но не успела Уми преодолеть первую ступеньку лестницы, как дорогу ей перегородила девочка лет шести. Чёрные и блестящие волосы не доходили ей до подбородка, а от яркого цветочного узора на её кимоно рябило в глазах.

– Вернулась, наконец, – проворчала девочка, смерив Уми недовольным взглядом. Голос у неё оказался довольно низким, а манера говорить была скорее свойственная взрослой женщине, чем ребёнку.

Ничего удивительного в том, однако же, не было. О-Кин – именно так звали любительницу ярких кимоно, – была не человеческим ребёнком, но дзасики-вараси: другими словами, домовым духом, охранявшим усадьбу Хаяси и всех его обитателей.

О-Кин очень не любила, когда кто-то из её подопечных исчезал из-под её пригляда надолго. И потому она всякий раз принималась ворчать на Уми, стоило той только показаться дома после очередной смены в игорном доме.

Но сегодня настроение домового духа оказалось омрачено появлением нежданного гостя, который, учуяв появление более сильного ёкай, тут же спрятался за Уми.

– Кого это ты притащила в дом О-Кин? – нахмурилась ёкай и наклонилась, чтобы разглядеть Сана получше. Бедняга чуть не трясся от охватившего его страха, но всё же взгляд О-Кин он выдержал стойко.

– Пф, слабак, – махнула рукой дзасики-вараси, и напряжение на её хорошеньком, почти что кукольном личике сменилось скукой. – Даже неинтересно.

– Он не для твоего интереса здесь, – устало проговорила Уми. Она обошла вставшую посреди лестницы О-Кин и поднялась к себе. – Это Сан, и пока он поживёт у нас.