У шатра они остановились. Кольца на посохе Ямады тревожно зазвенели. Он опустился на корточки у самого полога и коснулся пальцами земли.

— Чувствую остаточный след сильного заклятия, — проговорил Ямада, поморщившись, словно от боли.

— Ёкай сказали мне, что шатёр был окружён защитным барьером, — объяснил Тэцудзи. — Но когда я сбегал, то ничего не помешало мне выбраться наружу. Могла ли посланница Дракона уничтожить барьер?

— Вполне, — Ямада выглядел задумчивым; он ещё раз провёл пальцами по земле, словно пытался считать какие-то одному ему видимые знаки, оставленные колдовством. — Никто точно не знает, как велика сила Сэйрю и его посланников. Нам остаётся лишь возблагодарить Владыку за своевременное вмешательство и надеяться, что он поможет нам впредь.

С этими словами Ямада сложил руки в молитвенном жесте, что-то тихо прошептал себе под нос, а затем выпрямился и приподнял полог шатра. Когда он оказался внутри, на ладони его вспыхнул небольшой огонёк, который разогнал царивший в шатре сумрак и танцующими отблесками лёг на молодое и усталое лицо Ямады.

— Эй, — раздался из откуда-то неподалёку встревоженный голос Фуюмэ. — Кто там?

— Тот, кто хочет помочь, — ответил Ямада, повернувшись на звук её голоса.

Фуюмэ отшатнулась от прутьев клетки, к которым до того крепко льнула, чтобы рассмотреть пришельца. У ёкай была вытянутая, покрытая тёмным мехом мордочка, а янтарные глаза сверкали, словно драгоценные камни, отражая свет колдовского огня на ладони Ямады.

Стоило Фуюмэ завидеть Тэцудзи, который показался в шатре следом за монахом, как глаза её наполнились слезами.

— Я знала, что ты нас не бросишь! — Голос ёкай сорвался. Она громко всхлипнула и отвернулась, стыдливо прикрыв мордочку рукавом кимоно.

Среди остальных духов пробежали возбуждённые шепотки. Даже те, кто сильно ослаб, подползали поближе к прутьям клеток, чтобы своими глазами посмотреть на колдуна, которого привёл Тэцудзи.

Чтобы убедиться в том, что желанная свобода была совсем близко — стоило только протянуть к ней руку.

Ямада не стал терять времени даром. Он подошёл к клетке, где держали Фуюмэ — она стояла ко входу ближе остальных, — и принялся рассматривать амулет, который не давал ёкай выбраться. Монах чуть склонил над ним сложенную лодочкой ладонь, на которой танцевали языки пламени, и маленький огонёк скользнул на амулет, не причинив ему никакого вреда.

Точно так же Ямада поступил и с остальными амулетами. Но чем дольше он ходил среди клеток, тем бледнее в отблесках пламени становилось его лицо. Крупные горошины пота проступили на лбу, руки начали дрожать. Тэцудзи с тревогой наблюдал за ним – похоже, колдовство и впрямь причиняло Ямаде страдания, которые он старался сдерживать одним лишь усилием воли. Для принца оставалось загадкой, зачем колдуны вообще занимаются магией, раз она причиняет им такую боль…