И я вернулся.
Иржи Новак все эти годы был здесь безвыездно. Он утверждал, что много раз пытался покинуть город, но всякий раз терпел неудачу. Сердечный приступ, внутренние кровоизлияния, частичный паралич, потеря памяти, слепота, глухота, удушье – такой была расплата за каждую попытку уйти. В конце концов он смирился.
Не то чтоб я ему не поверил – но для себя легкомысленно решил, что с его стороны это, возможно, самогипноз. Ведь мы с Натальей и Глашенькой провели в Лисьих Бродах три месяца, и ничего не случилось. Никаких бесов. Я завершил свою миссию, мы вернулись в Харбин, но стали бывать в Лисьих Бродах наездами.
Сегодня, после ночной Наташиной выходки, я действительно испугался. И эти слова – «дорогу к твоему дому узн
Ну вот, впервые освежил в памяти и доверил бумаге те удивительные события – и полегчало. Наталья спит, и Глашенька спит. Во сне улыбается. Пойду немножечко прогуляюсь у Лисьего озера.
Авось обойдется.
2 сентября 1930 г.
Чем дальше, тем хуже. Сегодня Глашенька дивную нарисовала картинку: изобразила китаянку в позе лотоса, в желтом платье. Такой талант у ребенка! Назвала свою работу «Сифэн, или Западный Феникс». Неудивительно, что Сифэн – ведь именно это имя выкрикивала Наталья той ночью, когда ей помстилось, что в доме призрак.
Наталья снова впала в неистовство. Кричала, плакала, пена у нее вокруг губ, глаза больные, сумасшедшие, злые. Она себе вбила в голову, что это не Глаша нарисовала картину, а якобы сама китаянка Сифэн пришла к нам с кладбища и водила ее рукой. Пыталась сжечь картину, но я настоял, чтобы она висела в гостиной на видном месте. Нельзя потакать безумию.
21 сентября 1930 г.
Сегодня Наташа пыталась убить ребенка. Душила Аглаю плюшевым медведем, Месье Мишелем. Кричала, что у нее отняли дочь. Я оттащил ее и ударил по лицу. Она убежала прочь. Выкрикивала проклятья и выла.
Моя жена одержима, безумна. Это мне наказанье за нарушение запрета.