– Я икать перестал, – счастливо пробормотал Прошка. – Вы стр
– Да не стоит, – ответил Бойко.
Что-то в голосе его, безучастном и ровном, смутило Настю. Она хотела отступить на шаг от майора, но он прижимал ее к себе рукой крепко, не давая ни отстраниться, ни запрокинуть лицо.
– Ты, пацан, иди, – все так же отрешенно сказал майор и выпустил из объятий одного Прошку.
Она почувствовала прикосновение металла к виску и почему-то не поняла, горячий он или холодный.
– Вы не думайте, я не такой, – он вдавил пистолетное дуло ей в кожу. – Я не обижаю детей. Просто мне должны вернуть кое-что. Ты иди, найди ее мать или дядю Шутова. Скажи, чтобы он отдал мое золото. И все будет у нас хорошо. И я ее отпущу.
Глава 19
Глава 19
– Товарищ Шутов, то, что я заснул на посту и упустил пленного, прошу считать непростительным!
Рядовой Овчаренко пытается стоять по стойке смирно, но его заметно шатает; на затылке волосы в запекшейся крови – это Юнгер его ударил. Вокруг глаза наливается сизо-лиловое кольцо синяка – это ударил я.
– …За случившееся готов понести наказание по всей строгости. Полагаю, вам надо меня расстрелять.
Я смотрю в его ясные, полные раскаяния глаза: левый сильно припух и слезится, и от этого кажется более виноватым, чем правый. Злость проходит. Остается только усталость. Я говорю ему:
– Ты совсем дурак, Пашка.
– Так точно, товарищ Шутов.
– Иди отсюда.
– Куда мне? На гауптвахту?
– Просто иди. На глаза мне больше не попадайся.
Он уходит, а я склоняюсь над чаном с китайской водкой. На дне лежит свернувшаяся в кольца змея с разинутой пастью. Ее положили сюда живой, и перед смертью она выпустила в чан весь свой яд.