Нуо почувствовала, как кровь прилила к лицу. Кровь решает все. Она стиснула кувшин липкими от молока и крови пальцами и погрузила его в пузырящуюся, обжигающую воду источника.

– Ты зря позволяешь им себя унижать, Нуо, – сказала Аньли.

– Нуо чтит традиции стаи, – возразила Тин. – Младшие ублажают старших. Мы все чтим традиции. – Она повернулась к средней сестре. – Ублажи-ка нашу старшую, дорогая.

Биюй поклонилась Тин, потом развернулась к клетке, поклонилась Аньли – и, резко просунув между бамбуковых прутьев руку с ножом, вонзила лезвие сестре в живот по самую рукоять. Аньли оскалилась и издала такой же тонкий, ноющий звук, как та кормящая зайчиха, которую Нуо напрасно убила.

– Чего стоишь? Подставляй кувшин, младшая, – скомандовала Биюй.

Нуо просунула дрожащую руку с кувшином через решетку и прислонила к ране Аньли; в кувшин закапала кровь. Она ожидала, что страдания отступницы доставят ей удовольствие, но вместо этого почувствовала ноющую боль в животе. Глаза Аньли порыжели и застыли в мучительной потуге начатого, но незавершенного перехода, и Нуо отвела взгляд, чтобы самой не опозориться, не совершить бесконтрольный и неуместный сейчас переход.

– Нам всем сейчас тяжело, – с наигранным сожалением вздохнула Тин. – Ведь мы чувствуем боль нашей старшей сестры через нашу общую кровь. Но что поделаешь. Предательство должно быть наказано. Разве что… – она повернулась к японцу, – …ты снова сделаешь для нас вакцину взамен украденной. И много. Нам нужно много.

– Отпустите ее, и я сделаю что угодно! – хрипло сказал японец.

– Так не пойдет, Ояма-сан. Сначала ты даешь нам вакцину – потом мы даем ей свободу.

– Но на изготовление вакцины нужно время! Она столько не выдержит!

– Она выдержит. Такие, как мы и она, способны вытерпеть многое – и умеют терпеть очень долго, тебе ли не знать? Она умрет от потери крови, только если мы не будем давать ее ране зажить. Но мы будем, – она кивнула Биюй.

Та вытащила из живота Аньли нож, и струйка крови, стекавшая в кувшин, мгновенно иссякла.

– Рана будет затягиваться, но мы будем ранить снова и снова…

Тин забрала охотничий нож у средней сестры и ударила Аньли в живот – в то место, где уже наметился розоватый рубец. Нуо подставила кувшин.

– …а ты будешь смотреть, Ояма-сан.

Он опустился перед Тин на колени:

– Прекратите! Я все сделаю, я все сделаю…

– Прекратим, когда получим вакцину.

– Не слушай… их… самурай, – прошептала Аньли.

Слова давались ей тяжело, она как будто выдавливала их из себя, и с каждым словом в кувшин, который держала Нуо, выплескивалась щедрая порция крови, и эта кровь говорила гораздо громче, чем слабеющий голос сестры: