Он уставился на черное дуло – без страха, скорее с горечью. И сказал очень тихо:

– Вряд ли.

– Японская контрразведка уверена, что в районе Лисьих Бродов работает резидент британской шпионской сети. Полагаю, этот агент – вы.

Он не выказал удивления. Просто спросил:

– Доказательства?

– Вы выросли в Лондоне – ваш отец служил в русском посольстве. Вы воевали на прошлой мировой – герой-авиатор, девять сбитых аэропланов противника. Ваш сын от жены-англичанки погиб в Испании… Я могла бы продолжить, но время дорого. Если вами займется контрразведка, вы сами предоставите им все доказательства.

Он глотнул из бутылки – как-то вдруг лихо, молодцевато, опустошив ее на треть сразу.

– Полагаю, есть причина, по которой мною занимается не контрразведка… а вы?

Она вдруг подумала, что, не будь у него стариковской этой седой бороды, он был бы даже красив.

– Вы правы, отче. Я нашла свой путь искупления. И мне нужна ваша помощь.

– Помочь страждущему – мой святой долг. Только, знаете, Елена Августовна… если вы хотите, чтоб я кого-нибудь предал… лучше сразу давайте в контрразведку.

– Что вы, отче. С предательством я справляюсь сама. От вас мне нужно другое. Нужен человек – местный, опытный, способный перебраться через советскую границу… и подбросить в ближайшее отделение Чека небольшую посылку. Незаметно подбросить – и незаметно вернуться обратно. Я заплачу.

Он сделал еще глоток.

– Думаю, я знаю такого. Андрон Сыч. Старовер, охотник, контрабандист.

– Организуете нам встречу?

– Что будет в посылке?

– А вы наглец, батюшка! – Она засмеялась, к собственному удивлению, совершенно беззлобно.

– Я никому не скажу…

Она смотрела поверх его головы. Его цвет был синий, глубокий, ясный – как небо, в котором он когда-то летал. Его цвет ей с самой первой встречи понравился. Такой насыщенный цвет без вкраплений, пустот и пятен бывает только у сильных, смелых людей. У Макса тоже был однородный, яркий и дерзкий, огненно-рыжий цвет; она когда-то шутила, что это потому что он клоун…

– …Клянусь, это останется между нами. Просто мне нужно знать меру зла, в котором вы предлагаете мне участвовать.