Бывает так. Тот, кто был ее братом и считал себя ее мужем, смотрит на нее изумленно. Из груди его хлещет кровь. Он опускается перед ней на колени, как будто просит ее руки, и на лице его бесконечное удивление и отчаяние, как будто она ему отказала. Он падает на кафельный пол, и ты чувствуешь к нему зависть. Тебе хочется лежать так, как он.
Бывает так. Она стреляет в других – в своих, – пока не расстреливает патроны. В слугу-китайца, в японских солдат и конвоиров, в кого-то попадает, в кого-то нет, но, как бы ни было, она как будто и не чудовище вовсе, она как будто тебе не враг, но тебе это все равно. И ты мечтаешь, чтобы она выстрелила в тебя. Тебе хочется умереть.
Бывает так. Пахнет кровью и порохом. Выстрелы рвут барабанные перепонки. На кафельном полу лежат трупы – своих и врагов. Ты безоружен и скован, ты надеешься, что чья-нибудь пуля тебя найдет. Тебе везет: перепрыгивая через трупы, к тебе спешит рядовой, который предан тебе, как собака. И он протягивает тебе пистолет и кричит:
– Товарищ Шутов! Держите!
Бывает так. Белокурая женщина, твоя красавица, твое чудовище, кричит рядовому:
– Не давай ему оружие, идиот!
Но он не слушает ее. И ты берешься за теплую, согретую его ладонью и пальцами рукоять, и приставляешь дуло к виску, и улыбаешься – и стреляешь.
И с облегчением ты забываешь все, забываешь всех, и в темноте слышишь голос:
– Что, Циркач, пришел смотреть утконоса? Иди за мной.
И ты киваешь и уходишь за ним во тьму. Тьма все сделает за тебя.
Часть 9
Часть 9