– Доктор, что вы несете?!

– …Смерть – вот выход наружу! Для всех для нас! Раньше я считал, что проклятие касается только меня. Непростительная наивность. Все, решительно все, кто попал сюда, обречены остаться в этом месте навечно. Это как бы ад, но ад на земле, вы следите за моей мыслью? Но… – доктор многозначительно воздел палец вверх, – мертвые могут выйти. Им позволено! Парадокс…

– Да вы спирту, что ли, объелись? – догадался Горелик. – Нашли время, тоже… Рядовой! – он сделал жест одному из бойцов: уведи, мол, отсюда пьяного. Тот подошел к Новаку, попытался ухватить его под руку, но доктор с неожиданной для пьяного прытью отбежал на несколько шагов, выхватил из кармана пистолет и, направив ствол на рядового, продолжил:

– Нет-нет-нет. Так дело у нас не пойдет!.. Мой долг – сообщить, разъяснить… Ваш долг – выслушать, принять меры…

– Ну-ка… доктор… верни-ка цацку, – вкрадчиво сказал лейтенант и медленно протянул к пистолету руку.

Новак резко направил на него дуло. Горелик отступил и руку отдернул. Краем глаза заметил, как с бревенчатой лавки за спиной доктора поднимается Пашка.

– …Нет и нет. Ваш долг – выслушать. Тогда никакого убийства. Вас убивать – не мой долг. Это вы уже сами. Мне это неприятно. Мне и так уже товарища вашего пришлось из города выпустить – то есть, читай, убить. Это было мне крайне неприятно. Особенно когда ваш товарищ…

– Какой… товарищ? – глухо спросил Горелик.

Доктор Новак нахмурился, припоминая.

– М-м… Тарасевич. Большой такой. Снайпер. Хохол. Похож на медведя. Но вежливый. «Спасибочки» мне сказал. Неприятно. Но он мешал выйти. Не пускал на мост. Пришлось убить. И все равно я не вышел. Очень расстроился, очень. Обратно шел, подумал: зря убил человека. Он мне «спасибочки», а я его в спину. Все зря, зря! И Аглаю зря отдал убийцам… Но потом я понял – все правильно. Неприятно, но правильно. Все прокляты. Смерть – путь наружу. Причем единственный. Мертвые могут выйти. Которые умрут – те освободятся. Которые живые – те тут останутся, навсегда. Поняли меня, лейтенант? Жду ответа.

– Вас понял, – тихо сказал Горелик, глядя, как Пашка подбирается сзади к Новаку.

– Хорошо. Хорошо. Тогда я могу идти.

Доктор Новак упер дуло себе под челюсть, но выстрелить не успел. Овчаренко прыгнул на него со спины, сшиб наземь, выбил из руки пистолет.

– Где Аглая? Что ты сделал с Аглаей?!

– Она дома! С бароном, с Ламой! С ней будет все хорошо! Они убьют ее! Они ее выпустят! А вот вы не имеете права! – доктор Новак бешено засучил ногами, пытаясь сбросить оседлавшего его Пашку. – Я должен идти! Идти!.. Ваш долг – помочь, не мешать!