– С чего? – удивился парень. – Я, дядя Николай, не самый в этой жизни умный, но и не глупец. Не с вашим чином с головой спорить. А то, что приехали, так и хорошо. Сами теперь народу расскажете, что не трогал я эту сволочь. Зол на него был, это да. А трогать не трогал. Ну хотите, перекрещусь?

– Господь с тобой, Миша, – отмахнулся урядник. – Я цену твоему слову знаю. Там ещё и графиня та шкандаль учинила, когда услышала, что тебя проверять собрались. Ох и баба! Всех чиновников наших построила и под свою дудку плясать заставила. И как ты с ней на заимке ужился только?

– А чего там уживаться, – рассмеялся Мишка, попутно вспоминая особо приятные моменты их совместного проживания. – Вывел её разок в тайгу, да по самым сугробам. Потом обратно за шиворот как кошку приволок и у печки отогреваться оставил. С той поры дальше чем на сотню шагов от избы и не отходила. А попыталась разок гонор показать, так я её голодной спать отправил. И всё. Как отмолило.

– Как умудрился-то? – удивлённо охнул урядник.

– Запросто. Ушел молча в тайгу, а после охоты к хан-там подался. А все продукты, что готовить не надо, перед этим в сарай унёс. Вот и вся штука. Она в сарай сунулась, а там всё что угодно, кроме продуктов. Вот и сидела сутки, почитай, голодная.

– Ох, Мишка, уморил! – урядник ржал так, что ему в конюшне Монгол ответил. – Графиню… голодной… ой, не могу… Да уж. Рассказал бы кто другой, не поверил бы. А ты можешь такое учинить, – простонал урядник, успокаиваясь. – Характеру и не на такое хватит. Силён, бес. Ох, силён. Расскажи кому, не поверит.

– Дядя Николай, а чего там поп ваш опять про меня вспомнил? Или ему рожу начистить, чтоб знал, на кого пасть разевает? – сменил Мишка тему. – Уймите вы пьянь эту, пока я не рассердился. Нет меня больше в деревне. А как живу, не его пьяного ума дело.

– Поговорю с ним, – отмахнулся урядник. – Самому надоел уже, да только где нам другого попа взять?

– Так, может, в синодскую канцелярию отписать, что, мол, поп совсем спился и звание духовное позорит выходками своими? – осторожно предложил Мишка. – А то ведь форменное безобразие получиться может. Народ духовного окормления жаждет, а он его на бузу подбивает.

– Ишь, хватил. В синодскую канцелярию, – качнул урядник головой. – Это дело непростое. Тут как следует подумать надо. Да и не так уж сильно он и пьёт.

– Ага, а кто на крестины принялся поминание петь? – напомнил Мишка самый большой поповский ляп. – Да его народ чуть прямо в церкви не поколотил. Едва успокоились.

– Ну да. Было такое, – скривился толстяк.