– Так чего ж он раньше ничего не сказал? – растерялся Мишка.

– Гордый он, Миша. Не любит просить. Для дела может, а себе не станет. Слухов про него много всяких ходит, да только враньё всё это. Николай за дело своё радеет. Потому и оружейником тебя сделал, и жалованье у майора выбил.

– Вот, значит, как, – растерянно покачал Мишка головой. – Жаль, я раньше не знал. Ладно. Доживём до весны, видно будет.

– Задумал чего, Миша? – насторожился атаман.

– Да вот думаю, надо ему возок толковый на следующую зиму сделать. Чтобы и верх откидывался, и подрессоренный был, и поворачивал легко.

– Неужто сможешь? – обрадовался казак.

– Дело нехитрое. Главное, чтобы в депо пускать начали, – вздохнул парень. – Хотя с ним, думаю, пустят. Особенно теперь.

– А чего теперь? А, ну да, – сообразил казак. – Настя опять у вас? – сменил он тему.

– С тёткой полчаса как пришли, – кивнул Мишка.

– Вот повадилась, лиса, – покачал атаман головой.

– Пусть, Сергий Поликарпович, – вздохнул парень. – Если сложится, по весне сватов за ней засылать буду, – сказал он, как в воду бросился.

* * *

Разбудил Мишку не петушиный вопль под окном, у атамана тоже оказался горластый будильник, а сам атаман, вбежавший в дом так, словно где-то горело. Услышавший сквозь сон шум и разговор Мишка выскочил к дверям в одном исподнем, но с револьверами в руках. Атаман, устало присев на лавку прямо у дверей, распахнул полушубок и, посмотрев парню в глаза, тихо сказал:

– Беда, Миша. На Колю напали, когда от нас вчера ехал.

– Живой? – разом проснувшись, глухо спросил Мишка.

– Доктор сказал, жить будет. Повезло.

– Где случилось? – чуть отмякнув, уточнил парень.

– На тракте. Точно не знаю.

– Есть кто верхом? – подумав, спросил Мишка.

– Сын мой. Он весть и привёз. Ты чего задумал? – насторожился атаман.