– Смотрите во все глаза, – шепнул Дилайт, обращаясь к Биссонету и Кратову. – Когда еще вам доведется побывать при дворе живого фараона!

На полукруглых ступенях, концентрически расходившихся от ниши, вразброс стояли жрецы рангом поплоше, в шкурах различной поношенности. И лент у них было поменьше, и самоцветов в волосах небогато, и у каждого один посох без особых украшений. Лица и обнаженные по локоть костлявые руки были пестро и неряшливо расписаны, глаза выпучены до осте-кленения, тонкие бескровные губы спесиво сжаты.

Еще ступенью ниже располагался ряд Серебряных Змей, наглухо укутанных в свои мимикрирующие плащи. Над сомкнутыми опущенными кулаками трепетали сонные язычки подземного мертвого пламени.

– Могильники, дольмены, – пробормотал Биссонет. – Стоило ли ломать копья из-за ерунды, когда здесь такой дворец… Где же раньше были ваши глаза, господа ксенологи?

– В прошлый раз Алмазный Жезл беседовал с нами на священной поляне, на пороге убогой соломенной хижины, – промолвил Дилайт, не поворачивая головы.

– А следующую миссию он примет в коктейль-баре на крыше небоскреба! – ядовито сказал Биссонет.

Неслышно возникший рядом Аафемт в жреческом облачении нечленораздельно каркнул.

– Чужие могут сесть, – перевел Хаим.

Кратов оглянулся. Ничего похожего на кресла для почетных гостей не обнаруживалось. Рассеяв его недоумение, Джед первым умостился прямо на полу, подогнув по-турецки ноги. Его примеру последовали остальные.

И только Дилайт продолжал стоять.

– Чужой Старший желает говорить? – негромко осведомился жрец.

– Хрустальный Туман видит, – надменно ответил командор.

В тронном зале установилось тягостное молчание. Слышно было, как в удаленном закутке со звоном капало… И когда пауза сделалась совершенно невыносимой, Алмазный Жезл внезапно отверз уста. Кратов не удержался и вздрогнул, когда в тишину упали первые скрежещущие звуки его голоса.

– Откройте глаза, – переводил Элул. – Ибо они закрыты для Истиносвета. То, что в них отражается, есть ложь. Миражи обмана одолевают рассудок. Тьма поселяется в душе, отягощая собой серебряное имаго. Обманутый не возродится. Говорящий лживо не возродится вдвойне. Пришедший из тьмы не возродится никогда. Откройте глаза своего имаго. Ибо глаза бренной плоти слепы от рождения. Только Очищение дает жизнь. Тело – колыбель, имаго – младенец. Не питайте младенца темным ядом. Отравленный не возродится. Этой ночью я открыл глаза и увидел Истиносвет. Все, что есть, не будет. Все, чего нет, возникнет. Гнусная тьма будет развеяна, и воцарится чистое благо. Родится много младенцев. Родится наш мир. Он устал от тьмы. Разум отягощен ложью. Он просит облегчения. Это будет. Одно превращение – ничто. Много превращений – все. Так замыкается круг, так размыкается обруч.