Доктор прождал долгих десять минут, прежде чем фары машины исчезли с дороги. Затем направился к укрепленной двери рабского барака, войдя с помощью собственного набора ключей, о котором никто не знал. Там он поставил сумку на центральный стол и вынул сверток. Хоффман уже собирался ударить в гонг, когда услышал на металлической лестнице шаги. Обернулся и увидел, как с отсутствующей улыбкой на лице медленно спускается вестник лимбоя.

– Орму? – спросил тот плоским мертвым тоном.

– Да, – сказал доктор нервно. Он никогда не бывал здесь без Маклиша, и его пугали и это место, и населявшие его существа. Мурашки ползли по коже всякий раз, как он приближался к вестнику.

– Что сделать? – спросил тот.

Доктор объяснил специфику задачи и как ее необходимо осуществить.

– В этот раз вам не понадобится запах или след, – настаивал он, и вестник вроде бы согласился.

– В этот раз видящий останется, останется до потом.

Доктор на миг задумался, кивнул, забрал сумку и ушел. Вестник нежно поднял сверток и прижал к груди.

Вот и все. Теперь он поговорит с этой нахальной Тульп и укоротит ее непокорность; она буквально не в том положении, чтобы спорить. Он назначил официальный визит и удивился при виде адреса. Он никогда не был в доме номер четыре по Кюлер-Бруннен, но знал его; занимался одним делом в связи и в близости с ним. Почему она там живет? Не могла же эта собственность принадлежать ее отцу или другому члену ее влиятельной семьи?

Он упоминал Тульпов – и, разумеется, семейство Лоров, – когда осматривал жену Августа Дарена, которая, как оказалось, стала жертвой Касания: правую сторону ее тела слегка парализовало, словно электрическим током. Тогда-то ему и пришла в голову мысль лечить пораженных болезнью разрядами гальванической энергии. У Месмера получалось, почему не получится у него? Стоит людям заслышать о комбинации шоковой терапии и барбитуратов, как бумажники захлопают, как дрессированные птички; сколько чудесного оборудования он сможет накупить для усовершенствования экспериментов: генераторы Ван дер Граафа; крутящиеся колеса; искры и запах озона; медные провода, стеклянные провода; фарфоровые резисторы – эти гигантские блестящие жемчужины. Лаборатория преобразится. Как только он расправится со всеми неугодными затруднениями, можно приступать.

– Тульпы – новая кровь, разбогатевшие торговцы во втором поколении, – рассказал ему Дарен. – Родом с низменностей под Лейденом – а может, Делфтом. Умелые предприниматели с бюргерскими амбициями. В трех поколениях от знати, если мы это допустим. А вот с Лорами все иначе; были здесь еще до моих, да уж; старые деньги. В одном ряду с императорами, да уж; состояние безграничное, – Дарен откинулся в своем кресле в благоговении перед такой суммой мирских богатств, уверенный, что Тульпы наверняка думают о нем с тем же пиететом. Он потешил себя мыслью об упадке семейства Лоров. – Впрочем, теперь уже вырождаются, – добавил он с крошечной ноткой злорадства. – Осталась одна только ненормальная дочка, чтобы управлять всем этим богатством и влиянием в нашей Старой стране.