Блуд заурчал, вымаливая милость:

– Не сетуй, хозяйка! Мы теперь умеем разделяться на три отдельные сущности. Независимые, многоликие… – И стоило мне моргнуть, как трое котов уже перескочили на подоконник. – Мы можем быть везде и нигде одновременно. Все-все успеем! И за всем присмотрим.

Коул привстал на локтях, желая убедиться, что коты исчезли: спрыгнули вниз и прошли сквозь пол, растворившись у подножия кровати с характерным шипением, будто тающая сода. Облегченно выдохнув, Коул свалился на постель, сбрасывая на пол подушку, измазанную Спором чем-то желтым и маслянистым.

Я откинула одеяло и, дотянувшись до тумбы, раздула слабо тлеющий пучок белладонны, чтобы дать искрам больше простора. Дым окутал комнату, скрывая наше местоположение от Джулиана, не позволяя ему ни найти нас, ни подслушать. Открой он эту дверь, увидел бы пустую холодную кровать и прошел бы мимо, не заметив нас, лежащих на ней.

– Прятаться от Джулиана, чтобы побыть вдвоем… – пробурчал Коул, теребя край одеяла. Лишенный своего бронзового зеркальца, о котором он не вспоминал уже невесть сколько времени, Коул не мог сладить с самим с собой. – Как мы до такого докатились?

– Лучше так, чем снова смотреть, как вы деретесь, – парировала я. – Или терпеть его приставания.

Коул посерьезнел:

– Если он причинит тебе вред…

– Не причинит. Хотя мне не хочется признавать это, но Джулиан… любит меня. Это худшая любовь на свете, но и она требует взаимности. Пока он не добьется ее, Джулиан не сделает со мной то, о чем так мечтает. Я осознала это только недавно… Потому и не боюсь его больше. Ферн же всегда знала это. Так она и управляла им.

– Думаешь, Ферн правда придет?

Мы повернули головы к окну. Там небо становилось персиковым, как будто залитое джемом, и лес начинал медленно светиться. Борясь с ползущей прожорливой тьмой, зажигались болотные огоньки – сегодня их будет непомерно много. Не только дети хотят урвать пару сладких гостинцев… Только этим нужны блудные путники, а не конфеты.

– Джулиан предал ее, – озвучила я то, что грело мне душу так же, как и портило все настроение. – Но наша сестрица ему не по зубам. Ферн все равно явится за тем, что ее по праву, и тем более за ним самим. Можешь не сомневаться… Все, что сделал Джулиан, – это лишь выиграл нам немного времени. Скоро она будет здесь.

Коул тяжко вздохнул, и его рука опустилась мне на талию, сгребая в охапку и подминая под себя. Я оказалась в изумительном плену бархатных одеял и крепкого тела, которое давно изучила вдоль и поперек, а оттого любила еще больше. Выводя пальцами круги на его голом плече, там, где проступала гроздь мелких зазубренных шрамов, оставленных Джулианом, я поцеловала Коула. Поцелуй этот вышел сладким, как гречишный мед, и усыпляющим, как чай, сваренный с маттиолой.