– Может пригодиться… Поверь, Одри, если уж нас и убьют сегодня, то точно не по моей вине.

Она многозначительно покосилась на дверь гостевого зала. Неудивительно, что он так привлекал Джулиана – у того никогда не было вкуса. За стенкой, играя на рояле, он насвистывал под нос веселую песню, не имеющую ничего общего с гнетущей атмосферой, поселившийся в особняке с его приходом. Первый час мне пришлось наблюдать, как Джулиан развлекается с моим ковеном при помощи Ока Гипноса – чар внушения: Тюльпана каждые пять минут таскала ему леденцы, а Диего был вынужден травить мафиозные истории из прошлого, изображая улыбку. Благо Джулс терял интерес к новым игрушкам так же быстро, как и в детстве.

– Знаешь, до этого я считала, что ты самая раздражающая Верховная на свете, – сказала Тюльпана, оторвавшись от своих письмен, когда дурацкая музыка за стенкой сменилась на не менее дурацкий «Собачий вальс». – Но, оказывается, я просто не была знакома с ним.

– Так нужно, чтобы победить Ферн, – напомнила я, понизив голос, и она цокнула языком:

– Знаю. Крыша у тебя в башне точно поехала, но в одном ты права: чтобы победить одно чудовище, нужно создать другое. Я тоже это видела, – буркнула Тюльпана. Прежде чем я успела уточнить, о чем она говорит (о том ли будущем, что я ждала с таким же нетерпением, как и страхом?), Тюльпана уже махнула на меня рукой и вернулась к своему заклятию. – Именно так устроен ковен: каждый делает то, что должно. Так делай! И не мешай делать другим. Время и без того на исходе.

Я закатила глаза и незаметно подобрала с пола несколько камней агата. Они, округлые и согретые пламенем свечей, расставленных вокруг, наполнили многообещающей тяжестью мой карман. Увлеченная созиданием, Тюльпана не заметила пропажу.

«Глаза Цербера, что бдит у врат Гадеса, обгладывая кости грешников».

Прошмыгнув мимо зала с Джулианом и убедившись, что в столовой никого нет, я наклонилась к домашнему очагу. Огонь горел и день и ночь – сердце ковена, которое продолжалось биться, несмотря ни на что. Пламя не нуждалось в свежих дровах: как и сад, оно питалось магией и потому не обжигало, благодарное за сытый прикорм. Я спокойно просунула в него руку: красно-желтые язычки посинели, ластясь. Камин затрещал, когда я похитила у него рыхлый уголек, торопливо пряча его в карман в довесок к черным агатам.

«Душа места, что Цербер должен охранять, как второе Царство».

Пройдясь вдоль стен с геральдикой и картинами, я бросила по камешку в каждом углу, а затем остановилась у парадной двери и воровато огляделась. Убедившись, что вокруг никого, я достала уголек и обвела им дверной косяк, привстав на носочки.