Денния вскрикнула: «Беги!» и, выхватив что-то из-под рубахи, приставила к голове рак-хунда. Звук выстрела сам был как удар. Синния развернулась и побежала, пригнув голову. Рак-хунд вздыбился, из дыры на месте глаза хлынула бледная кровь.

Он толкнул Деннию. Казалось, просто толкнул. Как задира, отбирающий игрушку на детской площадке. Денния коротко вскрикнула и сложилась. Рак-хунд мгновенно накрыл ее, проткнув сразу дюжиной ног-ножей.

Рикар сгреб Джессин за плечо, потянул в глубину ниши и встал перед ней, зажав в кулаке скальпель, которым они свежевали ягоды. Он бормотал ругательства, словно вспоминал слова песни. Внутри Джессин что-то сорвалось, леденящий ужас разом отпустил ее. Ей тоже нужно оружие! Чем драться? В комнате остался пистолет. И зачем она его там оставила? Под рукой оказался только пустой флакон из-под кислотного раствора, и она, схватив его, как гранату, повернулась лицом к врагу.

Рак-хунд, вздрагивая, тек вперед. За ним тянулся кровавый след: светлая кровь – из раны, алая – с ножей. Он что-то чирикал про себя. Секунды растянулись на целую жизнь. Он повернулся, изогнулся, сложившись пополам, и утек в толпу зевак.

Рикар прошел к устью ниши, Джессин, все еще сжимавшая флакон, последовала за ним. Ее ум был холодным и трезвым. Она встала на колени перед Деннией – очевидно, мертвой. Открытые глаза ничего не видели. Обмякшее лицо было спокойным. Одна из ран пришлась в горло; по углу наклона Джессин определила, что нож перебил позвоночник. Так милосерднее. Кровь едва сочилась. Сердце уже не выталкивало ее в рассеченные артерии.

– Черт, – проговорил Рикар. Казалось, он не слышит сам себя. – Черт-черт-черт…

Джессин мыслила трезво. Абстрагировалась. Глядела со стороны.

– Ее. Не нас, – сказала она. – Им были нужны Денния с Синнией. Он опознал нас и оставил в живых. Так им было надо.

– Не понимаю, – бормотал Рикар. – Не понимаю.

Джессин понимала.

– Мы не давали согласия.

– Что?

– Группе Остенкура. На разработку биооружия против карриксов. Синния еще в транспорте примкнула к его группе. И все астрономы тоже. А мы? Мы не соглашались. Им это известно.

Рикар стал совсем серым, только на щеках горели два болезненно-красных пятна.

– Кто-то проговорился.

– Или они прослушивали наши разговоры. Какая, на хрен, разница? Мы ничего не знаем.

– Верно.

Джессин выронила флакон. Все равно он был жалким оружием.

– Мне надо идти. Ты оставайся здесь, с ней. И работа. Не бросай ее.

– Нет, я с тобой.