Джеллит улыбнулся; он был уже не тем человеком, с которым Дафид недавно говорил в его комнатах. В нем не осталось ярости – одна тоскливая усталость. Он протянул руку, и Дафид неуверенно пожал ее. Кожа, почти обжигавшая, была очень сухой.

– Мы сделали то, что должны были сделать, только и всего, – сказал Джеллит. – Ты храбрец. Я понимаю, как тяжело тебе пришлось, но ты поступил правильно. Может, годы спустя ты будешь гадать, так ли это. Тогда вспомни эту минуту. Вот эту. Вспомни, как я тебе сказал, что все правильно.

У Дафида в горле стоял ком. Страха больше не было – во всяком случае, не было причин бояться. Облегчение походило на грусть. На ужас. Ему хотелось, чтобы здесь была Илси, или чтобы он был с ней. Там, где можно было бы поговорить; и чтобы она обнимала его, а он – ее. Там, где найдется противовес всему этому насилию и ужасу.

Джеллит, тихо шепча, сжал ему ладонь, вернув к действительности. Дафид протяжно, прерывисто вздохнул, благодарно кивнул и выпустил руку Джеллита.

– Она тебе рассказала? Объяснила?

Джеллит стрельнул глазами на рак-хунда, на чьей шее не было квадратика-переводчика, – но, может, он в нем и не нуждался? А вдруг кабинет библиотекаря прослушивался, и если так, то кем? Джеллит поднял бровь.

– Она помогла мне лучше понять положение дел, – сказал он. И, после минутного молчания: – Она поступила, как должна была поступить.

– Она потрясающая женщина.

– Не… не идеализируй ее, Дафид. Никто не влюбляется в того, в кого следовало бы. Каждый идет той дорогой, на какую его направили, и делает, что может.

– Я знаю. Я слышу тебя. Но она была со мной во время перелета. Со мной, Джессин, Синнией и Кампаром. Мы вместе прошли через это. И… ты понимаешь. Это сближает. Не знаю, выжил бы я без нее или нет. Не только без нее, без них. Без всех. Я не мог иначе. Не было другого способа их спасти. Хоть кого-нибудь.

Джеллит помолчал. Потер щеки ладонью, стирая дорожки от слез.

– Ты бы пошел на это без ее… довода?

Он подразумевал шпиона.

– Не знаю. Может быть. А если бы не пошел…

– Знаю, знаю. Мы непригодны к одомашниванию, и всем конец. – Он опустил глаза. – А все равно ты чувствуешь себя так, будто продался им. Разве нет?

– Да. Ты тоже?

– Я тоже, – сказал Джеллит. Что-то в нем вспыхнуло и погасло. Ярость, горе, безумие. Прошло, пропало. – Я думаю, что скоро потеряю немало тех, кто много для меня значит.

– Но сестры не лишишься. И она тебя не потеряет. Во второй раз.

– И то верно. Пока.

Снаружи раздался рокот – как поступь сотен босых ног – и тут же затих. Нечеловеческий визг – и тоже как обрезало. Дафид подтянулся ближе к Джеллиту. Раньше он не надеялся переубедить его, даже если бы Илси рассказала ему про шпионов. И был невероятно рад. Благодарен. Он боялся, что умрет и что умрут другие, и лишь немногим меньше этого боялся наткнуться на ненависть. Если уж Джеллит понял, что он поступил как должно, если сумел его простить, другим тоже будет не так трудно понять.